— Если иллюзия делает брак терпимым, продолжай заблуждаться.
— Боже правый, Уэстклиф, — пробормотал Хант, озадаченно улыбаясь. — Неужели ты никогда не был влюблен?
— Разумеется. Вне всякого сомнения, я находил, что некоторые дамы нравятся мне больше других. Характером, внешностью…
— Нет, нет! Я говорю не о том, что тебе нравится. Думать только о ней, чувствовать отчаяние, тоску, экстаз — вот что я имею в виду.
— У меня нет времени на эту чепуху, — презрительно сказал Маркус, а Хант рассмеялся. Маркус вдруг почувствовал раздражение.
— Значит, ты не станешь принимать в расчет любовь, когда надумаешь жениться? — миролюбиво заметил Хант.
— Ни в коем случае Брак — это слишком серьезно. В таком деле нельзя полагаться на чувства. Сегодня они есть, а завтра нет.
— Возможно, ты и прав, — легко согласился Хант, слишком легко, будто и сам не верил в то, что говорил. — Такому, как ты, следует искать жену, полагаясь только на логические выкладки. Хотел бы я посмотреть, как ты в этом преуспеешь.
Они подошли к дверям одного из приемных залов. Ливия тактично объясняла гостям, в каком порядке им нужно проследовать в столовую. Заметив Маркуса, она посмотрела на него с легким укором. Ей пришлось одной встречать и занимать гостей. Невинно взглянув на сестру, Маркус вошел в зал и столкнулся с Томасом Боуменом и его женой. Мерседес стояла по правую руку от мужа.
Боумен, человек спокойного нрава и несколько грузноватый, выделялся своими усами, такими густыми, что это почти искупало отсутствие волос на его голове. Находясь на светских приемах, он всегда выглядел несколько смущенным.
у него был вид человека, который предпочел бы заниматься делом вместо того, чтобы терять время в светской гостиной. Но стоило заговорить о делах — торговле, промышленности, — как он оживлялся и принимал участие в обсуждении, проявляя редкую проницательность.
— Добрый вечер, — сказал Маркус, здороваясь с Боуменом и склоняясь затем к руке Мерседес.
Она была очень худа. Под тканью перчаток торчали костяшки пальцев и такие острые запястья, что хоть морковку три. Она была вся напряжена, словно свернувшаяся в кольцо змея, готовая напасть в любую минуту.
— Пожалуйста, примите мои извинения зато, что не смог приветствовать вас днем, — продолжал Маркус. — И позвольте сказать я так рад снова видеть вашу семью в поместье Стоуни-Кросс-Парк.
— О, милорд, — защебетала Мерседес, — просто не могу выразить, как мы рады снова погостить в вашем великолепном поместье. Никоим образом не можем обижаться на ваше отсутствие сегодня днем. Мы понимаем, что такой человек, как вы, обремененный бесчисленными заботами и обязанностями, вынужден посвящать большую часть времени исполнению своего долга.