Люба посмотрела на вмятину. Да уж, впечатляет. Не хватало еще, чтобы Сергей из-за нее начал здесь устраивать итальянские страсти и окружающих калечить. В частности Павлушу.
Любе захотелось хоть чем-нибудь отблагодарить Полину и особенно – загладить вину за свой словесный портрет.
– У тебя глаза зеленые. Красиво, – сказала она.
Полина презрительно сверкнула из-под челки колючим, неприязненным взглядом.
– Говорят, ты жутко способная, – вспомнила Люба чьи-то слова.
– Кто говорит? – встрепенулась Полина.
– Сергей. Ну, наш Дон Жуан.
– А-а-а… этот балабол… Я-то думала, Павел Владимирович. Остальные меня не интересуют.
Люба хотела спросить: «Почему?»
Но Полина уже бодро, вприпрыжку бежала по коридору с большой сумкой через плечо, в которой у нее лежали папка с рисунками, кисти, карандаши.
В общем, все, как у людей.
Люба поймала на себе пристальный взгляд встречного мужчины и остановилась возле витрины поправить растрепанные волосы.
Это неосознанное кокетство было у нее в крови: видеть себя глазами мужчины. Любого мужчины. Всякого мужчины.
Она всегда безошибочно угадывала, что нужно сделать, чтобы понравиться собеседнику, и чувствовала, когда в отношениях наступает переломный момент: по интонации, блеску в глазах, особенному прищуру.
Единственный человек, который на нее совсем никак не реагировал, как на женщину, был Павлуша – Павел Владимирович Бабочкин.
Это было странно и даже как-то обидно. Но пока ровным счетом ничего не значило. Наоборот, все сильнее разжигало любопытство.
По своему жизненному опыту Люба знала, что мужчинам на самом деле от женщины нужно только одно. И вся разница в том, что одни люди умеют свое заветное желание старательно скрывать, а другие – сразу говорят открытым текстом. Если честно, те, кто не притворялся, всегда вызывали у нее гораздо больше симпатии.
Но встреча с Павлушей от начала до конца была исключением из общих правил.
«Может, он и правда уже старый и его вообще не интересуют женщины?» – пыталась успокоить себя Люба.
Но сама понимала, что это слишком натянутое, слабое объяснение.
В фирме Дениса, где она успела немного поработать, именно сорокалетние мужчины и те «кому за пятьдесят» вытворяли такие вещи, что молодежь диву давалась. Как говорил Денис, держи глаза.
Или все дело в том, что Павлуша – художник, а все творческие люди совсем другие? Но Сережа Маркелов – тоже художник, а сразу же…
«Наверное, у него жена – красавица, и он по ней сохнет, – решила Люба. – Нужно дождаться, когда она уедет, а то Павлуша на самом деле какой-то потерянный…»