«А на доброту – тоже набрасываются?» – спросила зачем-то тогда Люба.
«Вообще-то тоже, – серьезно ответила Катя. – Но все-таки не с таким остервенением. И потом, добрые люди чаще всего бывают к этому готовы, они умеют делиться, это все-таки не так опасно».
Люба вспомнила глубокомысленное лицо Катюшки и не смогла удержаться от улыбки.
А ведь тогда, спрашивая о доброте, она даже еще не подозревала о существовании Павлуши, о его голубых, полных сочувствия глазах.
Наверное, в тот момент, когда она сидела в пустом сквере и чертила прутиком по воде, в ее жизни на самом деле произошло что-то очень важное, удивительное.
Люба сама не заметила, как очутилась возле дверей художественного музея. Почему-то она со школьных лет не ходила ни в какие музеи. Да и тогда тоже – в добровольно-принудительном порядке, на экскурсии для школьников.
«А ведь Полина, наверное, все картины здесь наизусть знает, – вспомнила Люба о своей тайной сопернице. – А уж Павлуша – тем более… Надо мне тоже посмотреть, чтобы хоть какая-нибудь тема была для разговоров, а то они меня совсем за глупенькую будут считать».
Решительно толкнув массивную дверь, Люба вошла в музей, настраиваясь выдержать тяжелое испытание «высокими материями». Но вскоре увлеклась и не успокоилась, пока не рассмотрела все до единого экспонаты. Особенно ей почему-то понравились старинные портреты (неужели у всех людей тогда были такие благородные лица?) и сумрачные пейзажи восемнадцатого века.
В одном из залов она обнаружила выставку современных художников, где среди многих работ была небольшая картина П. Бабочкина – Павлуши. Она была выполнена в знакомой ей манере, на ней было все вперемешку: солнце, ветер, цветущая яблоня, летящие по воздуху белые цветы, зеленая трава, солнечные зайчики на воде, какие-то разноцветные блики.
Внизу стояла совсем простая подпись: «Май».
– Любите экспрессионизм? – спросила смотрительница, подходя к девушке, надолго застывшей перед одной картиной.
– Что? Нуда… Наверное, – пробормотала Люба. Откуда она знает, как все это по-научному называется?
– Это наш Бабочкин, – сказала смотрительница с гордостью. – Он всем нравится. Замечательный художник! Однофамилиц того Бабочкина, который в фильме «Чапаев» играл. А может быть, и родственник. Помните, как его Чапай скакал на лихом коне? Нет, ваше поколение, наверное, уже не помнит. Великий был человек.
– А художник? – напомнила Люба.
– Я и говорю, может быть, он даже родственник того самого, великого Бабочкина. Правда, тот потом в Москве жил, хотя по рождению – здешний, саратовский. А вы, как я вижу, нездешняя.