Компьютерра, 2006 № 03 (623)

Автор: Леонид Левкович-Маслюк

В последнее время поутих шум в массовой прессе по поводу «реформы науки», и причина ясна — заголовков не хватает. На научных страницах крупных изданий, в тематических медиа тема реформы слышна, но на первую полосу вынести явно нечего.

Пора заголовков типа «ученых посчитают и урежут» или «академические особняки пойдут с молотка» вроде бы прошла. Сейчас реформирование вступает в наименее заметную извне, но наиболее заметную изнутри стадию — собственно реорганизацию, с распределением ставок, назначением новых начальников и т. п. Одновременно оживилось более содержательное обсуждение ситуации. На www.scientific.ru, где отслеживается процесс реформирования, в декабре появилось заявление группы ученых (среди них, кстати, наш частый автор Михаил Бурцев) о намерении образовать независимую ассоциацию научных работников. Цель будущей ассоциации — «создание в России среды для результативной научной деятельности». Спустя неделю на www.polit.ru было опубликовано очень интересное письмо социолога Сергея Белановского с комментариями к его собственному исследованию (линк там же) о научном потенциале РАН. Среди выводов есть такие: 60% научных сотрудников — балласт (в гуманитарном секторе 90%), а по-настоящему эффективны и востребованы лишь 23% общей численности. И в письме, и в выводах Белановского много спорного. Но сегодня только такими острыми заявлениями по существу вопроса и на базе реально проведенного исследования можно стимулировать хоть какие-то осмысленные обсуждения. Такие обсуждения идут (в первую очередь, на указанных выше ресурсах), и одна из постоянных тем — объективная оценка всего и вся в науке при помощи рейтингов и индексов.

Главный из индексов — цитируемость. Обсуждать его слабые и сильные стороны здесь негде, давайте просто посмотрим на цифры (www.in-cites.com/countries). За десять лет (1994—2004) научные статьи, хотя бы один автор которых указал российский адрес, были процитированы 926 964 раза. Это — 15-е место в мире (из 145 стран). По общему количеству статей (290 413) у нас 8-е место. Не бог весть что, но все-таки далеко не катастрофа. Но вот по влиятельности, по знаменитому импакт-фактору — среднему числу ссылок на статью, мы — угадайте на каком месте? На 120-м, с индексом 3,19.

Это печально, но все-таки тоже не катастрофа. Давайте посмотрим, кто на первом месте по импакт-фактору. А на первом — Бермудские острова (210 статей, 3 837 ссылок на них, индекс 18,27). На втором — Гвинея-Бисау (индекс 17,99) и только на третьем появляется настоящая научная держава — Швейцария (13,58). Даже США, лидер по общему количеству ссылок с фантастическим результатом 36 231 437 (в пять раз больше, чем у Англии[не Великобритании — именно Англии], которая на втором месте), по импакт-фактору только на пятом месте. Так что определенное лукавство в этом показателе есть. Очевидна роль языка (не все учитываемые российские журналы переводятся на английский, а те, что переводятся, часто переводятся нечитаемо), есть и другие смягчающие обстоятельства. Но все равно 120-е место — это не очень приятно (а бермудским научникам как приятно, наверное!).