Неужели Зубов не понимает, что сажать машину на плоскую возвышенность, заметенную песком – это лучший вариант из тех, что есть. По все кодексам, уставам и наставлениям для пилотов, летчику строго запрещено находиться в воздухе более восьми часов, а за последние сутки Зубов вдове превысил этот лимит. Он смертельно устал, перегрелся на солнце, туго соображает и теперь не контролирует свои действия. Сзади видно, как по его шее за воротник майки стекают капли пота, рука, лежащая на рукоятке управления двигателем, слегка подрагивает от напряжения. Он сам не уверен, что все получится, но почему-то идет на риск, хотя нет никакой необходимости подвергать свою жизнь и жизни пассажиров смертельной опасности.
Что возьмешь с Суханова – это совершенно отмороженный тип, психопат и потенциальный самоубийца. Но она не хочет умирать. Только не сегодня, не сейчас. Панова желает сама распоряжаться своей жизнью. Почему у нее никто не спросит, хочет ли она погибнуть в этой богом забытой дыре, на дне пересохшей соляной лужи.
Шум двигателя и винта сделался еще тише. Зубов заложил левый крен и снизился метров на пятнадцать. Боясь потревожить пилота, Лена вцепилась пятерней в плечо Суханова, дернула кожу куртки.
– Эй, вы, послушайте, – закричала она. – Здесь нельзя садиться. Мы погибнем. Слышите, вы…
Она тряхнула Суханова за шкирку. Когда он обернулся, лицо оставалось напряженным и неподвижным, как маска, вырезанная из дерева.
– Замолчи, – процедил он сквозь зубы. – Заглохни, дура, я сказал… И пристегни ремни.
Суханов отвернулся. Но Панова не собиралась сдаваться. Обеими руками она вцепилась в ворот куртки. Рванула на себя. Земля приближалась с устрашающей быстротой. Кажется, самолет не пикировал, а камнем падал вниз.
– Скажи Зубову: он угробит нас. Он спятил, мать его. Пусть подыхает сам, но не вместе со мной.
– Ты сама заткнешься? – проорал в ответ Суханов. – Или тебе помочь? Сука…
Зубов взял штурвал от себя, отклоняя вниз руль высоты. Самолет, нырнув за песчаный холм, помчался над самой землей. Нос Тобаго опустился вниз, лишь на мгновение прикоснувшись к земле колесами, машина подпрыгнула и зависла в воздухе. Зубов пятками надавил на педали, выпустил закрылки, гасившие скорость.
Самолет снова коснулся земли носовым колесом. Подпрыгивая и раскачиваясь на бегу, он мчался прямо на песчаный откос холма, кажется, никакая сила не могла его остановить. Панова закрыла глаза и, уже готовая к неизбежной гибели, прижала ладони к лицу. Она слышала, как ухают амортизаторы стоек шасси, машина касается земли всеми колесам и снова отрывается от нее. Вибрация и тряска усиливаются.