Теперь он уже с надеждой выглянул во двор: а вдруг ему показалось, что милицейских машин в нем больше нет? Увы, не показалось. За окном все больше светлело, и сомнений в том, что операция завершилась, у него больше не оставалось.
Максим принял душ. Побрился, а когда вышел, на кухне царила чистота. Он прошел в спальню — там оставалась его рубашка, — постель была заправлена. Маргарита, полностью одетая, сидела на диване в гостиной, почти у выхода в коридор, сложив руки на коленях, как пай-девочка.
«Она уже забыла все, что было между нами, — с горечью подумал Максим, — как будто на свете, кроме ее баланса, ничего не существует!»
Нет, он ее не осуждал. Ничего не видел плохого в том, что она такая ответственная. Но почему бы ей не побыть хоть чуточку легкомысленной!
Однако когда она подняла на него свои серебристо-серые глаза, Максим понял, что ей тоже не по себе.
— Я готов, — сказал он преувеличенно бодро. — Надо же, ты была права: скоро пять часов. Время понеслось вскачь, как ужаленная оводом лошадь.
Она прыснула, представив себе эту лошадь, но тут же осеклась.
— Боюсь, и в самом деле времени у нас осталось совсем мало, — печально сказала Маргарита и пошла к двери так стремительно, что он едва успел схватить ее за руку.
— Подожди, еще одну минуту!.. Так получилось, что я в своем дурацком объявлении обещал праздник тебе, а это ты мне его подарила… Я тебе очень благодарен. У меня никогда прежде не было такой женщины. В какой-то момент мне даже показалось, что до тебя я вовсе и не жил. Только когда ты появилась в моей жизни… Просто удивительно, как мне повезло.
Он присел перед ней на корточки и обул ее ноги в туфли. Маргарита смутилась — так с ней еще никто не обращался.
Он медленно поднялся и поцеловал ее в губы.
«Поцелуй с горечью расставания!» — вдруг подумалось Маргарите.
Она шагнула в отворенную им дверь. Надо все время напоминать себе, как они познакомились. По пикантному объявлению, будь оно проклято! И нечего теперь распускать нюни по поводу того, как им было хорошо вместе! Праздник так праздник. Но вот он кончился, подметайте улицу от конфетти и серпантина. Выбрасывайте увядшие цветы. Начинаются серые будни.
Наверное, эти мысли все еще отражались на лице Маргариты, когда она села в машину, но Максим ничего не сказал — он тоже думал о чем-то похожем.
Солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта. Странно, листья с деревьев еще не осыпались, и костры на улицах не жгли, а воздух отчего-то был горьковатым. Он еще не остыл до привычной осенней температуры, но уже среди теплых потоков откуда-то прорывались холодные струйки — как предчувствие будущих холодов.