Габриель только рассеянно кивнула. Когда Джейсон, сорвав с себя одежду, стал бросать ее в огонь, Клейтон решил, что тот лишился рассудка.
– Боже мой, парень, что ты делаешь?
– Принеси мне другие штаны и рубашку, а также мыло и чистое полотенце. Судя по всему, Аманда Даффи слегла с холерой, и я не хочу, чтобы эпидемия распространилась по всему лагерю.
Клейтон бросился к гужевым мулам, и руки его заметно дрожали, пока он рылся в багаже в поисках нужных вещей.
– Конечно, мы не можем бросить тут их фургон, но что же нам теперь делать? – спросил он, совладав с собой.
– Я собираюсь отвести остальные фургоны вперед на сотню ярдов, – отозвался Джейсон, – а затем, если больше никто не заболеет, продолжить путь. Но, по всей вероятности, этот случай будет не единичным.
– Боже, как же нам защитить девушек? – встревожено осведомился Клейтон.
Наполнив кувшин водой, Джейсон взял мыло и принялся старательно тереть свое загорелое тело.
– Габриель и Джоанна провели все утро вместе с Даффи, поэтому я вынужден был оставить их там.
Клейтон устало опустился на землю.
– Не все умирают от холеры, Джейсон. Кое-кто все же остается в живых.
– Да, а некоторые вообще не заболевают, как бы часто они ни подвергались опасности заражения. Будем молить Бога о том, чтобы среди нас нашлось как можно больше таких счастливчиков.
Одевшись и оседлав Дюка, Джейсон отдал приказ трогаться в путь, однако вскоре распорядился сделать привал. Затем сообщил всем по очереди, что Аманда Даффи серьезно больна и караван станет лагерем прямо здесь. К тому времени когда он добрался до последнего фургона, среди переселенцев уже распространились слухи о холере. В тысяча восемьсот тридцать втором году эпидемия была занесена из Азии в Европу, пересекла океан и, добравшись до Нового Орлеана, быстро распространилась вверх по реке Миссисипи, оставив после себя тысячи жертв, среди которых были и родители Габриель. И вот теперь, в сорок седьмом, болезнь снова дала о себе знать, распространившись по берегам рек Миссисипи и Огайо. Тем, кто следовал на запад в надежде избежать ее смертоносной хватки, стало ясно, что на этот раз удача от них отвернулась. Фургоны образовали большой круг, середину которого переселенцы использовали как загон для домашнего скота.
Младшей дочери Даффи, Сюзанне, было четыре года, а старшей, Мэри Бет, – шесть. Стараясь обратить все в игру, Габриель сама вымыла девочек и переодела в прелестные миткалевые платьица, которые нашла в их сундуке. Однако Тимоти отличался особой сообразительностью. Когда он отвел Габриель в сторону, глаза его были полны слез: