— Скажешь тоже, да я как маятник: утром — из дома, вечером — домой.
— Ну и зря, — сказала Ольга. — Давай-ка иди и звони.
— У меня нет жетона.
Ольга порылась в сумке и достала коричневый пластмассовый кружок.
— Телефон на лестнице. Работает. Он всегда работает. А потом приходи в ресторан на второй этаж.
— Я не найду.
— Я объясню.
Они поднялись из-за столика, вышли из полумрака. В ресторане, заказав что-нибудь необыкновенное, Ольга собиралась поговорить с Татьяной прямо и открыто. Между прочим, недавно заметила она за собой, когда у нее появились деньги, она совершенно иначе стала относиться к еде. Если раньше глотала сосиски с пельменями, то теперь ей хотелось пробовать, пробовать, пробовать. Вчера, к примеру, заехала в рыбный магазин и купила кусок мороженой акулы. Теперь ждала вдохновения, чтобы приготовить ее с удовольствием. К еде, поняла она недавно, надо относиться, как к поиску кадра. Она попробовала каракатиц и осьминогов во Вьетнаме, лягушачьи лапки и бог знает что еще.
Таня вздохнула и, смирившись, пошла звонить.
Потом они сидели за плотно уставленным столом, Таня по третьему разу рассматривала фотографии «кукольного домика».
— Слушай, Оль, а сейчас ты довольна жизнью?
— Едва ли можно так сказать. Человек — существо ненасытное. Он всегда чем-то недоволен. Мне многое не нравится в себе и в окружающей жизни. Но лучше что-то делать, чем лежать на диване, плевать в потолок и ждать, что изменившаяся жизнь сама будет к тебе подстраиваться.
Таня покачала головой.
— Слушай, а что ты делаешь в своей фирме?
— Что поручают, го и делаю.
— Интересный ответ. Но может, скажешь, как бывшей подруге?
— Я организую путешествия за рубеж. Собираю группы… Сама езжу.
— На этом можно так здорово заработать?
— Ха-ха! На домик хватает.
— Все ясно. А личная жизнь?
— Личная жизнь? Я сама себе личная жизнь.
— Неужели у такой эффектной женщины никого нет? И никто тебе не нужен?
— Нет. Абсолютно никто.
Ольга отставила бокал с вином. Помолчала. Полумрак стал наполняться голосами, она уже слышала громкие признания пьяненьких девиц за соседним столиком. Одна рассказывала другой:
— А я этому турку говорю: «Я же лучше ее, так почему мне пятнадцать баксов?» А он: «Я знаю, ты лучше, но ты русская!» Представляешь? Дискриминация какая, да?
— Слушай, Таня, мы с тобой достаточно выпили, чтобы я могла тебя спросить — а ты счастлива? Довольна своей жизнью, мужем?
— Счастлива? Какое же это счастье, — вздохнула Таня. — Я раньше думала, что счастье, как говорили, — она скривила губы, — это когда тебя понимают. Оказывается, мало-ва-ато. Когда тебя понимают, здорово. Понимают, например, что тебе не сладко живется. Но ничего не делают, чтобы тебе жилось лучше. Постоянно чего-то не хватает, то денег, то времени, то сил. Оказывается, я хочу жить в достатке. Никогда раньше не предполагала, что я могу так много хотеть. Понятно, конечно, когда ни у кого ничего не было и нигде не было — откуда взяться желанию? Но теперь я вижу то, что хочу, а иметь не могу — не на что купить, Ольга.