На всех парах рванула я в мастерскую Муськина, занимающую чердачные помещения одного из элитных домов на Сретенке. Муськин был мне рад, напоил зеленым чаем и заставил примерить отвратительный наряд цвета подгнившей морковки – платье переливалось от ярко-оранжевого к буро-желтому. Было оно длинным, блестящим, на попе вызывающе торчал огромный шифоновый бант.
– Ты ничего не понимаешь! – отчаянно жестикулировал эмоциональный Муськин. – Маша, это же кич! Через пять лет так будут одеваться все! Все!
– Не хотелось бы опережать моду так надолго, – деликатно отказалась я.
– Ну и одевайся тогда, как лохушка с деревенской дискотеки, – поджал губы модельер, и я была допущена к огромному шкафу с раздвижными дверцами.
Муськин мечтает прославиться, как, впрочем, и все творцы. На мой взгляд, шансов у него мало – любимые платья Муськина выглядят, мягко говоря, диковато. Невообразимые сочетания цветов – красного и зеленого с золотым, например. Но вместе с тем предприимчивый Муськин шьет так называемые коммерческие модели – обычные платья и костюмы, имеющие вполне социально спокойный вид. Выкройки он берет в никому не известных западных каталогах, иногда украшает модель деталями собственного изобретения и непременно пришивает к каждому платьицу броскую серебристую этикетку с собственным логотипом – Musskin Production.
Одно из таких платьев, нежно-розовое, длинное, он с большим неудовольствием и выдал мне в тот вечер.
– Ты выглядишь скучно, – констатировал он, глядя, как я радостно верчусь перед зеркалом. – Давай я хотя бы дам к нему шаль из моей основной коллекции!
– Нет! – перепугалась я.
Но Муськин уже исчез за бумажной ширмой в японском стиле. Вернулся он через несколько минут оживленный, бережно обнимая ворох каких-то блеклых перьев.
– Вот. Ты выступишь в образе падшего ангела, – вдохновенно сказал он, формируя перья на моих плечах.
Я промолчала – в конце концов, если я возьму перья, то это не значит, что они этим вечером действительно окажутся на моих плечах. Тоже мне нашел падшего ангела! Я позволила подвести себя к зеркалу. Скептически посмотрела на себя, готовая ужаснуться молча, и глазам своим не поверила.
То, что на первый взгляд показалось мне скомканными перьями, на деле оказалось нежным боа из гусиного пуха. Белый пух был выкрашен в ненавязчиво-розовый цвет, как раз в тон платья. Конечно, гламур уже не в моде, но в данном случае я, что называется, «попала в образ». Я была похожа на голливудскую актрису тридцатых годов и поняла, что ни за что не сниму эти перья, даже если Муськин потребует их обратно, угрожая разделочным топориком.