Почти вплоть до той минуты, когда принявшая христианство Лехия впервые предстаёт сначала в борьбе, а затем в союзе с германцами, — мы не имеем о ней никаких сведений, кроме смутных преданий.
И даже эти предания мы черпаем ныне не из первоисточника — не из уст народа, который их позабыл, — а со страниц хроник[82], где они записаны неверно, ибо хронисты старались создать нечто отвечающее понятиям своего века.
Все наши исследователи соглашаются в том, что предания о первоначальной истории народа представляют собой смесь элементов различного происхождения, склеенных в бесформенное целое. Однако из них можно кое-что извлечь, как из обломков, найденных в могильниках.
Нет сомнения, что история Лешеков, Попелей, предания о Ванде, Краке и т. п. относятся к определённым поворотным пунктам и решающим сдвигам в прошлом народа, а вернее — его составных частей, так как до Пяста и его потомства не существует даже понятия о какой-либо государственной целостности. В глубине пущ, в тиши лесов только ещё начинают создаваться небольшие первичные группы, которые, объединившись, образуют впоследствии государство Болеслава.
Хронисты вначале не умеют даже одинаково назвать страну, которая у них именуется то страной полян, то ляхов и лехов. Когда это государство внезапно в правление Мешко[83] и его сына Болеслава[84] вступает на историческую арену, мы догадываемся, что этому вступлению должно было предшествовать внутреннее становление государства, определившее его жизнеспособность.
Длугош[85] создавая в XV веке историю Польши согласно современным ему идеям, записал и систематизировал предания, предшествующие исторической эпохе так же произвольно и некритически, как и более поздние предания, в соответствии с понятиями своего времени. Этого ему нельзя ставить в вину, ибо каждому поколению должно казаться, что оно является исключительным обладателем истины.
Итак, у Длугоша самым древним является предание о Лехе[86], от которого якобы происходит название земли, Лехии, и жителей — лехитов. Длугошу, однако, известно, что различные родственные лехитам, а скорее к ним принадлежащие племена обычно получали название по местности, где они обитали.
Этот мифический Лех Длугоша умирает бездетным. Собственно говоря, неизвестно, ни когда он жил, ни как долго властвовал его род: известно лишь, что он умер, не оставив потомства.
После монархического, а вернее, патриархального правления, где главою целого народа был отец рода, полновластный властитель широкоразветвленной семьи, наступает общинное правление так называемых двенадцати воевод.