— Голос Гюи оборвался от волнения.
Дэвид понял. Наконец осуществилась недосягаемая мечта Гюи, — то, на что он надеялся, о чём тосковал. Не напрасно, значит, Гюи мучил себя, жил как аскет, закаляя себя от чар тех глаз, что так часто искали его взгляда в субботние вечера на Лам-стрит. И Дэвид, в порыве искренней радости, протянул Гюи руку, поздравляя его.
— Я в восторге, Гюи.
Как смешно прозвучали эти слова, не способные выразить радость, которую он чувствовал.
Гюи продолжал:
— Я много месяцев был у них на примете. Говорил я тебе об этом? Я сейчас не соображаю, что говорю… Но в одном могу тебя уверить. В будущую субботу я сыграю величайшую игру моей жизни. О Дэви, друг, как это чудесно!
Этот последний взрыв восторга, видимо, отрезвил Гюи. Он покраснел и, украдкой взглянув на Дэвида, сказал:
— Я сегодня порядком распустил слюни… Это от волнения. — Он помолчал. — Но ты будешь на матче, Дэвид?
— Буду, Гюи. Приду и буду орать, пока у меня голова не треснет.
Гюи улыбнулся своей прежней застенчивой улыбкой.
— Сэмми тоже обещает прийти. Говорит, что свернёт мне шею, если я не загоню шесть раз!
Он минутку по своей привычке покачался на пятках и сказал:
— Не простудиться бы мне только. Не хочу теперь рисковать. До свиданья, Дэви.
— Покойной ночи, Гюи.
Гюи пустился бежать и исчез во мраке.
Дэвид возвращался домой, чувствуя, что у него потеплело на душе. Войдя в комнату, он застал там одну только Салли, которая сидела в кресле у огня, скорчившись и поджав под себя ноги. Углы её губ были опущены. Она казалась такой маленькой и тихой. Дэвида после радостного возбуждения Гюи поразил её печальный вид.
— А Дженни где? — спросил он.
— Легла спать.
— О! — В первую минуту Дэвид был разочарован. Ему хотелось сразу же рассказать Дженни насчёт Гюи. Потом он снова улыбнулся и стал рассказывать об этом Салли.
Сидя все в той же позе, она внимательно смотрела на него, словно изучая. Тень, падавшая от руки, скрывала её лицо.
— Это замечательно, правда? — заключил Дэвид. — Понимаешь, не потому, что это само по себе так важно… а потому, что он так к этому стремился.
Салли вздохнула. Она всё время молчала. Наконец сказала:
— Да, чудесно бывает добиться того, чего хочешь.
Он посмотрел на неё.
— Что это с тобой?
— Ничего.
— Но у тебя такой вид, словно что-то случилось. Ты расстроена?
— Ну, если хочешь знать, — сказала она медленно, — я вела себя довольно глупо. Перед самым твоим приходом я поссорилась с Дженни.
Он торопливо отвёл глаза:
— Мне очень жаль…
— Не жалей. Это не первая ссора, и боюсь, что она давным-давно назревала. Не следовало мне говорить этого тебе. Надо было быть великодушнее и с улыбкой проститься завтра, проявить вежливость и самоотверженность.