— Десятники по безопасности будут продолжать работу.
— Да неужели? — фыркнул Геддон. Он помолчал, затем проскрежетал, злобно подчёркивая слова:
— Попрошу вас запомнить, что они продолжают работу только по моему приказу. Если бы не я и не те, кто стоит за мной, то ваш проклятый рудник был бы затоплен в двадцать четыре часа. Понимаете — затоплен и разрушен! Шахтёры, которых вы пытаетесь довести до голодной смерти, продолжают работать у насосов для того, чтобы вы жирели на лёгком хлебе в своей проклятой гостиной! Вот вы над чем поразмыслите и поймите, чем это пахнет!
Неожиданно, резким движением, словно не доверяя больше своей выдержке, Геддон круто повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Артур сел к столу. Сидел долго, пока сумерки не прокрались в контору и с рудника ушли все, кроме десятников по безопасности. Тогда только он поднялся и молча пошёл домой.
Локаут начался. Тянулся долгие, унылые недели. После того, как Артур обеспечил безопасность рудника, оставалось только стоять в стороне и наблюдать борьбу рабочих с призраком нужды. День за днём Артур с тяжёлым сердцем отмечал пределы, до которых доходила эта неравная борьба, — втянутые щеки у мужчин, женщин, даже у детей, уныние на всех лицах, улицы без смеха, без детских игр. Сердце его сжималось в холодной муке. Возможна ли такая жестокость человека к человеку? Сначала — война во имя всеобщего разоружения, ради великого и постоянного мира, ради наступления новой славной эры. А теперь это. Получай свои жалкие гроши, раб, и трудись в преисподней, в поту, в грязи, в опасности, да, бери их — или умирай с голоду. На Инкерманской Террасе умерла в родах женщина, и доктор Скотт, прижатый к стене следователем, употребил слово, которое в официальном протоколе было приведено в смягчённом виде: «смерть от недостаточного питания». Маргарин и хлеб; хлеб и маргарин; а иногда ни того, ни другого. Вот и расти крепкого сына во славу Империи!
Такие смутные мысли жгли мозг Артура. Он не мог, не хотел мириться с этим. К концу первого месяца он организовал в городе питательные пункты для раздачи супа, частную благотворительную помощь, для облегчения страшной нужды на Террасах. Его старания встречались не с благодарностью, а с ненавистью. И он не осуждал за это рабочих. Их озлобление было ему понятно. С острой болью Артур сознавал, что не умеет расположить в свою пользу общественное мнение, не обладает ни способностью производить выгодное впечатление, ни подкупающей наружностью. В «Нептуне» рабочие с самого начала не доверяли ему, а теперь у входа в открытый им питательный пункт были нацарапаны слова: «К чёрту святош!».