— Товарищи! — крикнул он. — Мы только что узнали новость. Нас обманули. Они повернули нам спину, как Геддон. Они нас скрутили, как всегда. А ведь нам было дано обещание!..
Он с трудом, мучительно перевёл дух, сверкающими глазами глядя в толпу.
— Они не собираются нам помочь. Никто нам не поможет. Никто! Слышите? Никто! Мы должны сами себе помочь. Если не поможем, то никогда не выберемся из проклятой ямы, куда нас загнал капитализм. Разве вы не видите, товарищи, что вся экономическая система гниёт, как навоз. У них — деньги, автомобили, прекрасные дома, ковры на полу, — и все это добыто ценой нашей крови. Мы, как рабы, работаем на них до седьмого пота. А что получаем? Даже еды достаточно не получаем, товарищи, ни топлива, ни приличной одежды, ни башмаков для наших ребятишек. Чуть что-нибудь не так, нас гонят в шею! Нас выбрасывают, переводят на хлеб и маргарин, и того не хватает, чтобы прокормить жён и детей. Не говорите мне, что это из-за отсутствия денег! Страна купается в деньгах, банки битком набиты ими, миллионами и миллионами денег! Не говорите мне, что у них не хватает для нас пищи. Они бросают рыбу обратно в море, сжигают запасы кофе и пшеницы, режут свиней, чтобы они не плодились, и оставляют мясо гнить, а мы тут умираем с голоду. Пусть бог поразит меня на месте, если это — справедливый порядок.
Новый судорожный вздох. Затем голос Джека зазвучал ещё громче:
— Мы этого не понимали, когда они довели дело до катастрофы в проклятом «Нептуне» и убили сто человек рабочих. Не понимали и тогда, когда они убивали на войне миллионы людей. Но теперь, видит бог, мы это поняли. И мы этого больше терпеть не будем, товарищи. Мы должны что-нибудь сделать… Должны показать им… Должны действовать, должны, говорю вам! Если теперь не начнём действовать, то будем гнить в этом аду до конца дней! — Голос его перешёл в крик. — Я намерен действовать, товарищи, а кто хочет, может идти со мной. Я начну сию же минуту: я покажу хозяевам «Нептуна», в котором погибли мои оба брата… Я разрушу проклятую шахту, ребята. Я хочу хоть немножко отплатить им за себя. Идёте со мной или нет?
Громкие крики раздались среди рабочих. Воспламенённые словами Риди, они теснились к нему, когда он сбежал вниз, провожали его всей толпой по улице. Некоторые, струсив, ускользнули по направлению к Террасам. Но не меньше ста человек присоединилось к Джеку. Все они двинулись к «Нептуну», совершенно так же, как больше двадцати лет тому назад толпа двинулась к лавке Ремеджа. Но здесь было больше рабочих, гораздо больше. Рудник притягивал их сильнее, чем лавка Ремеджа. Рудник был фокусом, центром, на котором сосредоточивались и чаяния и ярость их душ. Рудник был ареной, амфитеатром. И в чёрной пыли этой арены, этого мрачного амфитеатра, смешалась жизнь, и смерть, и труд, и деньги, и пот, и кровь.