— Муха не пролетит! А что я с этого буду иметь?
— Я пришлю тебе личное приглашение на открытие нашей дороги…
***
Ранним утром, когда весь Петербург еще спал, в двери особняка «Железной дороги» раздался громкий стук. Заблеяла Фрося.
Со второго этажа на лестницу выскочили заспанный Пиранделло в одних портках, Герстнер в ночной рубашке, Родик в халате. С «девичьей половины» вылетела наспех одетая Маша.
Пиранделло открыл дверь, и в особняк ворвался загорелый, по-заграничному ярко одетый Тихон Зайцев.
— Тихон!., — закричала Маша и повисла у него на шее.
Со слезами на глазах Тихон облобызал каждого, даже Фросю, проговорил дрожащим голосом:
— Я в «Кулон», а там говорят — выехали… Так соскучал…
— Мы из экономии здесь теперь живем, — пояснил Пиранделло.
— Счас… Счас… — забормотал Тихон и открыл небольшой саквояж. — Я тут гостинцы… — Протянул напульсники Пиранделло: — Это тебе, Федор… Чтобы жилы не растягивал, когда будешь гирей упражняться. Это вам, Антон Францыч… — протянул Герстнеру красивую курительную трубку. — А табак у меня на таможне изъяли. Говорят — не положено. А это вам, Родион Иваныч. — Зайцев достал из саквояжа дешевые карманные часы. — С боем! А это тебе, Манечка. — Тихон подал Маше шляпу с искусственными цветами. — Ну, вроде все… Ох, пустая голова!.. Фросю-то забыл!.. — Достал из саквояжа аккуратный ошейник с поводком, отдал его Пиранделло. — Примерь-ка ей. Вроде бы в самый раз должно быть…
— Ну, Тихон!.. — потрясение проговорил Родик, и все бросились радостно и благодарно тискать Зайцева.
— Стойте! Стойте!.. — закричал Зайцев. — Самое главное!.. Отвернись, Манечка!
Маша отвернулась. Тихон стал лихорадочно расстегивать штаны.
— Ты что, Тишка, офонарел? — спросил Пиранделло.
— Да погоди ты!.. — Тихон вытащил из штанов увесистый пакет. — Тута австрийской валюты на полтора миллиона русских рублей! Я там наши акции того… Двинул. При помощи одного товарища.
— Так вы были в Австрии?! — воскликнул Герстнер.
— Нигде я не был!!! — в ужасе завопил Тихон. — Не имею полного права ничего говорить!.. Государственная тайна!.. Все! Меня извозчик ждет! Манечка! Картошки навари! Жрать хочу, как семеро волков!.. — И Тихон выскочил за дверь.
***
Потом он стоял перед столом Бенкендорфа, прижимал к груди легкомысленную шляпчонку и ел глазами начальство.
— Я доволен тобой, братец.
— Да я… Ваше сиясь… Верой и правдой на благо Отчизны…
Верю, голубчик. Ну что ж, матерьял на Герстнера самый благоприятный — у нас к нему претензий нет. Вот и наш венский агент подтверждает. Неплохо, неплохо поработали. Благодарю вас обоих за службу.