Врач Дворкин, прислонившись к автобусу, задумчиво покуривал и отвечал на приветствия подходивших футболистов сдержанным на-клоном головы. Аккуратно пуская вверх порции дыма, он поднимал голый, с длинными залысинами лоб и следил, как дым пробирался в густой, начинающей обвисать листве. Автобус, спасаясь от раннего зноя, въехал одной стороной на тротуар, под узенькую тень деревьев, где сохранилась влажная кромка политого утром асфальта.
Толкая впереди себя сумку, Скачков с ребенком на руках бойко влез в раздвинутые дверцы. На его громкое, дружелюбное «Здравствуйте!» отозвались лишь молодые игроки из дубля, набившиеся на задние сиденья. Головы ребят едва виднелись из-за высоких спинок в чехлах. Шофер Николай Иванович, подняв на лоб темные очки, подперся кулаком и безучастно наблюдал, как в центре площади старушка в теплом плаще сзывала голубей, рассыпая из бумажного кулька пшено. Рядом с шофером в одиноком вращающемся кресле, распустив брюхо, мрачно восседал массажист Матвей Матвеич.
Скачкову стало неловко за свою бойкость: все, кто находился в автобусе, еще не отошли от вчерашней стычки в раздевалке.
– Давай-ка сядем здесь, – шепотом сказал он Маришке, устраиваясь с нею на свое привычное место с правой стороны.
– Мама… – громко сказала Маришка и показала пальцем в окно. На ее голос оглянулись и шофер, и массажист.
Оживленно поднялись в автобус Клавдия с подругой: одинаковые прически, очки на пол-лица, брюки в обтяжку, – словно сестры-близнецы. Валерия пришла на условленное место заранее и дожидалась у витрины закрытого ювелирного магазина. Сынишка Звонаревых, ровесник Маришки, порывался подойти к автобусу, Валерия, стесняясь незнакомой обстановки, отвлекала его, показывая на витрину.
Вскочил в автобус Владик Серебряков, коротко буркнул общее приветствие. Он сунулся было на свое обычное место, потом вспомнил и прошел в самый конец. По традиции места впереди оставлялись для семейных, с женами и детьми, все холостые ребята проходили и усаживались сзади.
Владик сел, пристроил под ногами сумку и, ни с кем не заговаривая, уткнулся в книжку. Скачков не глядя мог сказать, что – стихи. Кроме футбола, у Владика было две страсти, два увлечения: стихи и магнитофонные записи. Прошлой осенью он поступил на факультет журналистики…
Неторопливо поднялся Павел Нестеров и, положив руку на плечо массажиста, некоторое время изучал: куда бы сесть? Обычно он ездил на базу с женой и сыном, занимал семейные места. После южных сборов у них с женой что-то разладилось, Павел ушел жить в общежитие к холостым ребятам. С хмурым лицом он миновал первые ряды и где-то сзади зашелестел газетой, разворачивая книгу. Эту книгу, детектив Сименона, добыл на юге кто-то из ребят, в команде ее читали по очереди и истрепали так, что давно потеряли обложки.