– Я… я заснула… – пролепетала Стефани, отведя дрожащей рукой прядь, упавшую на глаза.
Случайно коснувшись рукой груди, она вдруг осознала, что лежит в постели нагая, какой и была в тот момент, когда заснула в объятиях Марко. Стефани инстинктивно схватилась за простыню, чтобы прикрыться, но замерла – в этот момент Марко вышел из тени, и она увидела его лицо. На нем было написано глубокое презрение.
Она почти угадала, о чем он думал. Ей уже слышалось, как он цинично произносит: “Уже немного поздно заботиться о приличиях”. Даже губы, показалось Стефани, он сложил так, чтобы сказать эту фразу. Решив во что бы то ни стало лишить его этого удовольствия, она окинула Марко с головы до ног холодным безразличным взглядом. Стефани надеялась, что он примет ее притворство за чистую монету.
– Ты выглядишь так же плохо, как я себя чувствую, – заявил Марко.
– Пытаешься намекнуть на то, что этого не должно было случиться? – осведомилась Стефани.
К ее большому удовлетворению, она сумела справиться не только со своим предательским телом, но так же и совладать с голосом. В нем не было даже намека на эмоции. Как раз то, чего Стефани добивалась.
– Мы оба знаем, что этого не должно было случиться. – Если тон Стефани был холодным, то от тона Марко веяло арктической стужей. – Все от начала до конца было ошибкой, которую я не намерен повторять.
– Что-то не припомню, чтобы я предлагала тебе такую возможность! – язвительно парировала Стефани. – И я сожалею о случившемся ничуть не меньше, чем…
– О, я никогда не говорил, что “сожалею” об этом, – спокойно прервал ее Марко. – Ни один нормальный мужчина не станет сожалеть о подобных вещах.
Его взгляд упал на постель, медленно скользнул по смятым простыням и одеялу, и снова вернулся к потрясенному лицу Стефани. То, что она увидела в этих синих как ночь глазах, заставило ее сначала содрогнуться, а потом беззвучно застонать. В течение долгой, казавшейся бесконечной секунды Стефани жестоко лихорадило, бросая то в жар, то в холод.
– Но это многое усложняет, а я могу вполне обойтись без эмоциональных всплесков, – закончил свою мысль Марко.
– Усложняет?..
Стефани была настолько шокирована, что смогла произнести лишь одно слово. Осложнение – это все, чем она была для него? И еще одно потрясло Стефани: что это обстоятельство больно задело ее.
– О да, разумеется! – с горечью промолвила она. – Тебе не хотелось бы примешивать к своему хитроумному планчику столь неприличную вещь, как чувства.
– Чувства? – переспросил Марко таким тоном, будто не знал, что означает это слово. – А кто говорит о чувствах?