– Ну что? – не выдержал полковник.
– Отвали, Хенрик, не мешай, – сказал доктор. – Амадео, вот этот контур все время возбужден, так?
– Да, – сказал Амадео. – Все время.
– Интересная картина, ребята, – сказал доктор. – Ну, до чертиков интересная. Знаешь, Хенрик, на них работает какой-то гений. Если бы это делал я, получилось бы втрое более громоздко. Чрезвычайно изящно сделано. Эрик, ты можешь гордиться, над тобой поработал великий талант.
– Лео… – сказал полковник, но доктор перебил его.
– Да, Хенрик, – сказал он. – Это то самое. И явно не первые опыты. Вот смотри: эти четыре электрода, по два в каждую лобную долю. При включении контура создается два очага застойного возбуждения, доли изолируются от остального мозга, это как бы временная лоботомия. Но сама кора лобных долей используется для каких-то иных… м-м… вычислительных целей. Микросхемы на живых нейронах, очень изящно. Вот эти электроды, нижние, проникают в ствол мозга и, вероятно, возбуждают тетикулярную информацию, от этого кора сначала тормозится, а потом идет вразнос, активность мозга резко возрастает; а вот этот электрод следит за тем, чтобы она, так сказать, не перегрелась, здесь вот, как видишь, логарифмическая обратная связь. Это вот – совершенно четко – активизация центра удовольствия, а это – центр наказания. То есть при воспитании используется самый старый метод: кнут и пряник. Вот это – интеграция слуха и зрения, и – смотри, – минуя все аналоговые поля, кроме тех, искусственных, в лобных долях – связь с двигательными центрами. Реакция на звук и изображение ускоряется, наверное, на порядок. А вот это, думаю, самое интересное, здесь постоянно поддерживается очаг застойного возбуждения, это область правого миндалевидного ядра, я даже не представляю себе, что это за центр.
– Постоянно – то есть и сейчас? – спросил полковник.
– Постоянно – это и есть постоянно, – сказал доктор. – По полгода он живет с этим вот работающим контуром.
– Эрик, – сказал полковник. – Может быть, рискнем выключить?
– Да, – сказал Эрик.
– Амадео, ты сможешь?
– Порвать эту цепь? – спросил Амадео. – Конечно. Вот.
– Эрик, ты чувствуешь что-нибудь? – спросил доктор.
– Нет, – сказал Эрик. – Ничего. Кажется, кружится голова. Да, кружится. Поехало…
Это было как беззвучный многоцветный взрыв. Эрик шел по канату, висящему над широким рвом, шел совершенно свободно, покачиваясь в такт покачиваниям каната… лупили трассирующими над самой головой, он выстрелил сначала в один пулемет, потом в другой, оба замолчали, он пробежал немного по дороге и нырнул в канаву… Меестерс вел кого-то под руку и говорил: нормального солдата надо готовить для того, чтобы он мог сделать одну сотую того, что вот эти ребята могут сделать без каких-либо тренировок, вот, пожалуйста: мусорщик, студент, шофер, почтальон, слесарь – и любое задание… бежали кучно, не видя его, и он, высунувшись по пояс, пятью одиночными выстрелами положил всех пятерых, трое вообще ничего не успели понять, а двое последних пытались отстреливаться… летел на мотоцикле по разбитой кроссовой трассе… Меестерс говорил: нормальные, средние по параметрам люди, надев наш шлем, превращаются в идеальную боевую машину: сильную, умелую, быструю, самостоятельную в принятии решений… вспыхивали световые пятна и медленно гасли… оружие в руке появлялось мгновенно, и тут же звучал выстрел, Меестерс смеялся: ну, господа офицеры, двенадцать сотых секунды, кто хотел посоревноваться? – офицеры мялись… если кто-то не является к контрольному сроку, начинается следующий этап: поиски и ликвидация опоздавшего… письмо…