— У меня деньги есть, — дрожащим голосом попыталась она откупиться от затянутого в кожаный костюм монстра.
И это хорошо, — подтвердил он. — Это просто замечательно, когда они есть. Смотри, на ерунду не трать. Ну, бывай, красавица. Или проводить?
— Не надо, — взвизгнула Лена и метнулась к подъезду, вежливо прокричав: — До свидания!
Вероника Федоровна дочери обрадовалась, но лицо ее было напряженным и настороженным.
— А чего ты пришла? Случилось что-то? — она заволновалась и стала ловить ускользающий взгляд беззаботно улыбающейся дочери.
— Мамуля! Неужели я могу к тебе прийти только потому, что что-то случилось? Я соскучилась!
— У меня, конечно, опыта в таких делах маловато, раньше ты не уходила и не приходила, а жила со мной, — немного обиженно проворчала мама, — но теперь все так резко изменилось. Сначала один юноша, потом другой, а теперь ты приходишь одна.
— А что, надо было их обоих на чай позвать?
— Как «обоих»? — всплеснула руками Вероника Федоровна. — Ты что, встречаешься сразу с двумя?
— Когда физиология в простое, то и с тремя можно… Все, все, шучу, — испугалась Лена, глядя на стремительно побледневшую мать. — Ни одного у меня теперь.
Человека ближе, чем мама, у Лены не было. Поэтому свое первоначальное решение ничего не рассказывать она тут же забыла и вывалила на поникшую Веронику Федоровну все подробности, кроме последней встречи с «лопоухой смертью».
— Ты в обморок там упала, да?
— Нет, просто плохо стало, голова закружилась… Да все нормально уже! Мамуль, не волнуйся!
Это как раз называется «волнуйся, мамуль»! — вскинулась мама и забегала по кухне. — Ты что, совсем с ума сошла! Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Вегетососудистая дистония, — неожиданно выдала Лена и развеселилась: чего только не хранит подсознание.
— Да, давай, веселись, бестолочь малолетняя!
— Муся, я, увы, многолетняя, как старая корявая сосна, вся в шишках и паутине.
— Нет, я удивляюсь: ты нормальная?
— Абсолютно! Могу пройтись по прямой с закрытыми глазами. Если хочешь — дыхну!
— Ты у врача была? Только не считай меня старой, выжившей из ума идиоткой. Я все прекрасно понимаю. Не надо мне тут дипломатию разводить.
— При чем здесь дипломатия? — Лена с наслаждением уплетала горячий ужин.
— Ага. Не понимаешь, значит, — обиженная мама начала греметь посудой, демонстративно прервав разговор.
Поскольку Лена обрадовалась затишью и продолжала есть, не беспокоясь по поводу маминого молчания, Вероника Федоровна не выдержала первой.
— Какой у тебя срок?
— Что? — Лена едва не подавилась и начала торопливо пить сок.