— Прошу прощения, мэм, но я предпочитаю получать плату за проезд, когда пассажир выходит, пусть вы и леди. Он обращался к ней смиренно, но в его голосе звучала решимость.
— Ах, вот, держите, если вам так хочется, — она сунула монету ему в руку и едва дождалась сдачи.
Затем она расправила плечи, высоко подняла голову и прошествовала к выложенным кирпичом воротам с бронзовой табличкой, на которой было начертано: «292, Грейт-Стенком-стрит». Лязг железных ворот, захлопнувшихся за ней, отдался в ушах Виктории похоронным звоном, и она невольно поежилась.
— Я не делаю ничего дурного, — напомнила она себе. Харриет специально наказала ей пройти к боковому входу, чтобы избежать столкновения с дворецким или с другими слугами. По ее словам, каждый день в это время лорд Хардвик работал в библиотеке.
Пройдя по дорожке вокруг дома, Виктория увидела высокую застекленную дверь, которая вела в библиотеку. Она робко постучала.
— Входите, любовь моя, — послышался мужской голос из полутемной комнаты. — Я уже готов был подумать, что вы изменили свое намерение.
— Я… — начала Виктория, и только она собралась сообщить, что у нее есть для него записка, как очутилась в объятиях сильных мужских рук, откинувших вуаль с ее лица.
В комнате было темно. Виктория открыла рот, чтобы запротестовать, но к ее крайнему изумлению, мягкие губы жадно прильнули к ее губам, принудив ее к молчанию. Сначала она была захвачена пьянящим ощущением первого в своей жизни поцелуя — голова кружилась, а все ее существо ликовало от пленительного ощущения. Но, наконец, она обрела власть над собой и начала вырываться, стараясь освободиться.
Она упиралась руками в грудь мужчины, пока он не отпустил ее, но у нее уже подкашивались колени. Отступив на шаг, Виктория споткнулась, и он проворно протянул руки, чтобы подхватить ее прежде, чем она упадет в обморок.
— Боже милостивый, кто вы? — воскликнул он, в удивлении уставившись на Викторию. Хардвик не узнал молоденькую девушку, которая в свою очередь смотрела на него испуганными глазами.
Поддерживая Викторию, он сердито разглядывал ее.
— Что вы делаете в моем доме? — Виктория пыталась подумать об объяснении, но из ее маленького круглого ротика вылетело только хорошенькое «ох». И вместо ответа она взглянула в карие глаза лорда Хардвика, чувствуя, что растворяется в них. Вблизи его лицо с твердым подбородком и тонкими морщинками, которые смех прочертил у глаз, было даже красивее, чем — то, что сохранилось в ее памяти. Неудивительно, что Харриет рискнула всем, чтобы быть с этим ветреным человеком. Он был так высок, что голова Виктории едва доставала ему до сердца, и она слышала его глухие удары, пока ее щека покоилась на его груди. Виктория остро ощущала прикосновение его сильных рук и понимала, что если бы он отпустил ее, она не устояла бы на ногах. Неужели виной тому был первый поцелуй?