Чувствуя себя не в своей тарелке, Райна ждала Максена.
— Это была Лиган? — спросил он, подойдя поближе. — Та, которая подбила вам глаз?
— Она самая, но теперь мы подружились.
— Гм, — хмыкнул рыцарь, глядя в спину удаляющейся женщины.
— Вы не теряете даром времени.
Ясно, что он намекает на ее приход к пленникам.
— Вы мне запретили работать, я сюда пришла, чтобы показать им, что у меня все хорошо.
Она стояла в давно знакомой Максену вызывающей позе — руки на бедрах, ноги широко расставлены. Без колебания рыцарь принял ее вызов.
— А хорошо ли? — насмешливо спросил он, прищурив искрящиеся глаза.
Помимо своей воли Райна улыбнулась:
— Да, неплохо. Но скажите мне, зачем вы работаете в поте лица, как простолюдин?
— Трудная работа, — признался он, оглядываясь на стену.
— Зачем же вы это делаете?
— Я хочу лучше узнать саксов.
Райна покачала головой:
— Разве мало того, что вы видите их с вашего помоста?
— Так я никогда не добьюсь их преданности. — Максен махнул рукой, словно отметал в сторону ее протестующие речи. — Может, они и не предадут меня, но ведь только страх держит их в подчинении.
Бесспорно, Пендери прав, но чему же удивляться?
— Так поступают все норманны…
— Да, но я так не сделаю, ибо хочу, чтобы на моей земле воцарился мир.
Он опять поселяет в ее душе надежду.
— Думаете, когда-нибудь он наступит?
Рыцарь пристально смотрел на нее. Взгляд у него был мечтательный.
— Он наступит, когда ко мне приведут живого или мертвого Эдвина.
Правда всегда горька и колет глаза, но норманн не стал успокаивать ее ложью. Стараясь перевести разговор на другое, Райна вернулась к событиям минувшего вечера:
— А как же сэр Ансель?
Рыцарь прищурил глаза:
— А что такое?
Она почувствовала: он догадывается, что ей удалось подслушать его разговор с сэром Гаем. Почувствовала и приготовилась к упрекам и стычке.
— Я видела, что произошло прошлой ночью.
— Да?
Она кивнула:
— Я услышала разговор и выглянула из-за ширмы. Почему вы ничего не сделаете с ним, зная, что он подложил кинжал на поднос? А вчера сэр Ансель угрожал вам?
Максен криво улыбнулся, но в его улыбке на сей раз не было презрения:
— Вы заботитесь обо мне или о судьбе пленников, которых Рожер обещал казнить, если станет бароном?
Еще несколько дней назад Райна резко бы ответила, что не испытывает к нему никаких нежных чувств, но теперь многое изменилось.
— И о вас, и о пленниках, — честно призналась она.
— Я рад, — широко улыбнулся норманн, — я зверски голоден, — с этими словами он устремился к еде, разложенной на траве.
— Но что вы будете делать? — крикнула ему вдогонку девушка.