Вандиен выронил и стрекало, и повод и схватился за плечо: его жгло, словно от удара кнутом. Из глаз сами собой брызнули слезы. Закатав широкий рукав куртки, Вандиен ощупал рубец, вспухший на коже. И то хорошо, что не до крови. Окунуть в холодную воду, и жжение успокоится… Вандиен нагнулся за стрекалом и обнаружил, что упряжка удрала. Беззвучно и бесследно.
Он ошалело завертел головой. Исчезли!.. Вандиен заставил себя глубоко вздохнуть и молча замереть на месте. Вряд ли удастся расслышать, как они бегут через мшистые взгорки… Хотя…
Из кустов донесся вполне отчетливый шорох, и тут же его глаз подметил движение и смутный отблеск радужной чешуи. Вандиен бросился в погоню, но беглецы одолели подъем раньше его и, конечно, не остановились подождать, так что он снова потерял их из виду. Задыхаясь, он взлетел наверх и разглядел удаляющиеся силуэты. Ван диен выкрикнул проклятие и помчался следом. А что ему оставалось?
Ноги у него были все-таки длинней, чем у них, и на спуске это дало ему преимущество. Задняя пара получила по душевному пинку и по хорошему удару стрекала, бросившему их на брюхо. Они притормозили передних, и еще два удара успокоили всю упряжку. Вандиен подхватил волочившийся повод и дважды обернул им запястье, а оконечный узел зажал в кулаке. Он с трудом переводил дух и знай тыкал стрекалом каждую тварь, которой не лежалось на месте. До него постепенно добирался холод осенней ночи, столь же безжалостный, какой была дневная жара. Он промок, перемазался и устал как собака. Да еще и потерял где-то свою многострадальную ковригу. Ко всему прочему, дорога скрылась за холмами, и он не был абсолютно уверен, в какой стороне ее искать. Ему до смерти хотелось спать, но можно было с хорошей вероятностью предположить, что утром он уже точно не найдет ни упряжки, ни большака. Что до скилий, то они отнюдь не выглядели сонливыми. Наоборот: если днем у них только что не цеплялась лапа за лапу, то ночью они, казалось, только рады были резвиться и играть…
Когда скильи зашевелились в очередной раз, Вандиен позволил им подняться. Крепко держа повод, он зашел сбоку упряжки. Скильи шарахнулись в сторону, и таким образом ему удалось направить их, куда он счел нужным. К тому времени, когда впереди замерцала серая лента дороги, серебрившаяся при луне, Вандиен ощутил, что у него получается. Он дал скильям выбраться на большак. Они трусили вперед немного быстрее, чем бегущая рысью собака, а он мотался позади них из стороны в сторону.
– Ну прямо пастуший пес за отарой… – угрюмо буркнул он сквозь зубы. Скильи двигались вперед с завидным проворством, и он уже понял, что о спокойном сне до утра придется забыть. Завтра, когда они устроятся подремать на солнышке, он рад будет к ним присоединиться.