— Потому Адельман и не хочет, чтобы я занимался этим расследованием? Из-за конверсии акций?
— Я думаю, мистер Адельман опасается, что твое расследование вызовет волну протестов, так как обнаружится, что фонды связаны с убийствами и интригами.
— Вы не согласны? — спросил я.
— Мистер Адельмап — давний друг нашей семьи, но это не означает, что его интересы и мои всегда совпадают. Он хочет, чтобы «Компания южных морей» процветала. Я хочу справедливости. Если эти интересы войдут в противоречие, отступать я не намерен.
— Я ценю ваш настрой, дядя, — сказал я, увидев на его лице твердую решимость, которая отмела все мои колебания.
— А я ценю твой настрой, Бенджамин. Если бы Аарон был жив, я знаю, он без колебаний начал бы это расследование. Теперь ты должен занять его место.
Я только кивнул. Я не сомневался, что, будь Аарон жив, он бы скорее отсиживался в платяном шкафу, чем бегал по улицам в поисках убийцы. Но если дяде хотелось помнить сына отважным мужчиной, я не стану разрушать этот образ.
— Мне кажется, сперва нам следует восстановить ход событий, — продолжал дядя. — Мировой судья, рассматривавший происшествие, сделал лишь строгое внушение этому кучеру, который переехал Самуэля. Мне не верится, что кучер, этот Герберт Фенн, — здесь дядя остановился и произнес проклятие на древнееврейском, — совершил бы наезд по собственной инициативе. Если это было убийство, наверняка он действовал по чьему-то приказу. Полагаю, человеку с твоим умом не составит большого труда заставить этого кучера заговорить.
— Да, я думал об этом, — сказал я. — Я найду его.
Дядя снова улыбнулся, но в этот раз улыбка не была доброй.
— Разговор не должен быть слишком для него приятным. Ты меня понимаешь?
— Это может отбить у него охоту говорить вообще. Он откинулся на спинку стула.
— Хороший ты человек, Бенджамин. Жаль, ты еще не нашел свой путь.
— Допустим, — продолжил я, — что мне ничего не удастся выудить у этого кучера. Подумайте, дядя, какие могли быть у моего отца враги? Кому могла быть выгодна его смерть? Или кто мог затаить на него такую злобу, что желал бы его смерти?
Моя неосведомленность вызвала дядину улыбку.
— Бенджамин, твой отец был известным биржевым маклером. Его ненавидели все, и найдутся тысячи человек, которые порадовались его смерти.
Я покачан головой:
— В финансах я не разбираюсь, но почему все же мой отец вызывал такую ненависть?
— Для многих англичан настало смутное время. Наша семья уже много лет занималась финансами в Голландии, но для англичан это новая сфера, и многие считают ее опасной. Они полагают, что на смену былой славе пришла лишенная благородства жадность. По большей части это, естественно, фантазии. Так всегда бывает, когда люди вспоминают прошлое и используют его, чтобы порицать настоящее. Но есть и такие, которые с нежностью вспоминают время, когда английский король был английским королем, Божьим помазанником, а не избирался парламентом. Также, — сказал он, достав из кармана гинею, — они вспоминают, что золото было золотом. Его ценность ни от чего не зависела, и ценность всех вещей измерялась драгоценными металлами. Золото и серебро, если угодно, были незыблемым центром, вокруг которого вращалось все остальное. Примерно так натурфилософы описывали Солнце и планеты вокруг него. — Он подозвал меня поближе. — Вот, — сказал он, — взгляни на это.