Тем не менее под взглядом сэра Оуэна я почувствовал себя виновным. Такое чувство может испытывать только невинный человек, когда на него пристально смотрят. Это необъяснимая вещь. Сколько раз я. был действительно виновен, но при встрече со своими обвинителями я всегда был спокоен и уверен в себе. Теперь же под осуждающим взглядом сэра Оуэна я покраснел и занервничал, В конечном итоге я был ответственен за бумажник. Может быть, я что-то выронил? Может быть, я недостаточно тщательно обыскал комнату Кейт? В моем уме пронеслись десятки вариантов того, как я мог ошибиться.
Сэр Оуэн отреагировал на это бессмысленное чувство вины. Его глаза сузились. Он встал, чтобы выглядеть более грозно.
— Вы изволите водить меня за нос, сударь? — угрожающе прорычал он.
Со своего места я чувствовал его кислое дыхание.
Я почувствовал, как необоснованное чувство вины исчезло и мое лицо вспыхнуло от негодования. Теперь, когда обвинение прозвучало, я решил, что могу вести себя более дерзко. Однако я понимал, что моя репутация не выиграет оттого, что я позволю себе выплеснуть гнев, поэтому, успокоившись, я парировал обвинение сэра Оуэна:
— Сэр, вы говорили, что пришли по рекомендации многих джентльменов. Попробуйте найти хоть одного, кто мог бы обвинить меня, что я обманул его в чем-то или как-то. Вы хотите уличить меня во лжи?
Со всей скромностью могу сказать: несмотря на то что расцвет моих сил уже миновал и, конечно, я сейчас не тот, каким был, когда выступал на ринге, у меня сохранилась внушительная фигура. Сэр Оуэн отшатнулся. Он сделал шаг назад и опустил глаза. Он явно не собирался уличать меня во лжи.
— Простите, мистер Уивер. Это все из-за того, что пропало нечто, представляющее для меня большую ценность, чем все содержимое этого бумажника, включая банкноты. — Он снова сел. — Возможно, это моя вина. Мне надо было объяснить, что именно следовало искать. — Он закрыл лицо руками.
— Чего именно не хватает? — спросил я негромко. Сэр Оуэн смягчился, почти сник, и я решил, что будет благоразумно, если я смягчусь тоже.
Он поднял голову, на его когда-то веселом лице было отчаяние.
— Это пачка бумаг, сэр. — Он прочистил горло и попытался овладеть собой. — Бумаг личного характера.
Я начал кое-что понимать:
— Чего-нибудь еще недостает, сэр Оуэн?
— Ничего важного. — Он медленно покачал головой. — Ничего, что бросалось бы в глаза.
— Тот, кто рылся в вашем бумажнике, мог знать, что эти документы представляют для вас ценность?
— Тот, кто достаточно хорошо меня знает, мог бы. И такой человек знал бы, что я не поскуплюсь, дабы их вернуть. — Он ненадолго задумался. — Но бумаг довольно много, и этому человеку пришлось бы прочитать их все. И, как я сказал, этот человек должен много знать о моей частной жизни.