Я знал, что он говорит правду, но поймал себя на желании, вопреки доказательствам, поверить, будто это сделал Уайльд, поверить, что я неправильно понял подмигивания и кивки Адельмана. Уайльд влиятелен, но все-таки он человек, а человека можно уничтожить в одно мгновение. «Компания южных морей» — это абстракция, которая может убивать, но ее убить невозможно. В своем алчном стремлении распространять бумажные ценности она сочетала в себе все то, о чем говорил Элиас. Она была безжалостной, жестокой, невидимой и вездесущей, как сами банковские билеты.
Мне не хотелось думать об этом абстрактном преступнике, к тому же передо мной сидел живой преступник из плоти и крови.
— Думаю, — сказал я после паузы, — я буду радоваться, когда увижу вас на виселице.
Я видел, что мое высказывание потрясло Уайльда. Возможно, он привык к тому, что может предугадать каждый мои поступок и каждое мое слово.
— Вы дерзите, сударь. А мне казалось, вы научились относиться ко мне с уважением. Думаете, вам под силу меня одолеть? Вы один. Уписр, — сказал он, — а у меня легион солдат.
— Это так, — сказал я уже на пороге, — но они вас ненавидят и когда-нибудь погубят.
Я начал это повествование с целью рассказать о приключениях, которые произошли в моей жизни, но оказалось, что я поведал на этих страницах только одну историю. Возможно, как сказал бы Элиас, по деталям можно судить об общей картине.
Недели через три после нашей встречи с Уайльдом я прочел в газете, что тело Вирджила Каупера обнаружили выброшенным на берег Темзы. Коронер заключил, что он свалился в воду, будучи пьяным. Я расспросил людей, но все считали, что его смерть — результат нелепой случайности, из чего я сделал вывод, что бумажные заговорщики лишили жизни еще одного человека, оставаясь безнаказанными.
Что касается меня, мое пребывание в качестве гостя в доме на Брод-Корт стало неудобным. Адельман перестал ухаживать за Мириам, но довольно часто заходил с деловыми визитами. Я с трудом смотрел в глаза человеку, который был непосредственно причастен к заговору, едва меня не погубившему. Мой дядя остался равнодушен к тому, что сделали Адельман и Компания, за исключением того, что в конце концов они выступили против убийцы моего отца. Возможно, я судил слишком строго тех, кто лишил жизни такого преступника. Каковы бы ни были обстоятельства его смерти, сэр Оуэн, насколько я знал, убил четверых человек, в том числе и моего отца. Нет, я не был возмущен грубостью, с которой «Компания южных морей» вершила свое правосудие. Меня беспокоило что-то другое. Безразличие ее правосудия. Им было не важно, что сэр Оуэн — преступник; единственное, что имело для них значение— это что он представляет угрозу Компании. Их наказание не имело отношения к людям, у которых сэр Оуэи отнял жизнь, но касалось прибыли, которой он угрожал. Какую выгоду может принести смерть? Какой процент принесет лишение жизни человека? Это была своего рода спекуляция кровью, биржевая операция посредством убийства.