– А скажите, милорд, вы что, связали по рукам и ногам этих подлых негодяев или просто сразили их мощным ударом меча? – продолжала Элизабет, не замечая, что Роберт все больше мрачнеет.
– Bien au contraire, madame[27], – рявкнул Роберт, – я спустил им штаны и как следует выпорол их. А в данный момент мне очень хочется применить сей суровый прием и к моей супруге.
Элизабет знала Роберта совсем недолго, но сразу поняла, что означает этот тон. Смех ее внезапно оборвался.
– Миледи, нам пора откланяться. Мне не терпится получить еще один урок греческой мифологии, и к тому же нам нужно зайти к отцу.
– Греческой мифологии! – воскликнул Дэвид. – С каких это пор ты интересуешься греческой мифологией?
– О, познания Элизабет в этой области произвели на меня сильнейшее впечатление, – заявил Роберт. Взяв Элизабет за руку, он привлек ее к себе. – Особенно хорошо она знает Олимп. Поэтому я жажду очередного урока.
Поднимаясь по лестнице, Элизабет процедила:
– В один прекрасный день, милорд, я вырежу из вашей груди ваше черное хайлендское сердце.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, миледи. – Роберт рассмеялся и обнял жену за талию. – В этом я ничуть не сомневаюсь.
Элизабет разбудил стук в дверь. Открыв глаза, она обнаружила, что лежит прижавшись к Роберту, а рука ее покоится на его бедре. Огонь в камине догорел, и теперь там едва теплились угольки. Озноб охватил молодую женщину. Но не оттого, что в комнате было холодно, а оттого, что слишком уж настойчиво стучали в дверь.
– Сэр Роберт, идите скорее. С хозяином худо, сэр, – раздался голос Корлы из-за двери.
Роберт мгновенно вскочил, натянул штаны и бросился вон из комнаты. Элизабет надела ночную рубашку и теплый халат. Подобрав рубашку мужа, она направилась в комнату графа.
Дэвида Керкленда тоже разбудили, сейчас он стоял у кровати отца напротив Роберта. Элизабет накинула рубашку на плечи мужа, неотрывно смотревшего на отца. Бет кто-то тронул за руку. Она обернулась и увидела Анну. Та кивнула ей. Элизабет улыбнулась одними губами, давая понять, что сочувствие сестры не осталось незамеченным.
Спустя несколько мгновений, держа за руки своих сыновей, лорд Керкленд закрыл глаза, на его благородном лице появилась спокойная улыбка, и он мирно погрузился в вечный сон.
Элизабет пошла в часовню помолиться и выплакаться. Она знала, что ей будет очень не хватать этого человека, который за короткое время, что она провела в его доме, стал значить для нее так много. С его уходом появилась пустота, какая появляется только когда теряешь близкого друга.
Вернувшись в их комнаты, она увидела, что убитый горем Роберт сидит в кресле. Элизабет хотела протянуть руку, утешить его, сказать, что он не один в своем несчастье, что другие тоже горюют. Однако отношения, которые установились между ними, исключали всякое изъявление сострадания. Молодая женщина потихоньку оделась, подошла к мужу и на мгновение задержалась перед его креслом.