Она громко фыркнула. Как это трогательно — купить себе семью! Но, даже сознавая это, она не могла себя заставить все им рассказать. И в результате она осталась одна до следующего понедельника.
Всю ночь шел снег — хотелось надеяться, что в последний раз этой зимой, — и теперь мусор и кучи шлака припорошило свежей белизной. Утро обещало быть превосходным.
Она перекинула через плечо свое боа, взяла виолончель, настроила и заиграла. Собака встала, потянулась, обошла вокруг нее и плюхнулась на свою мягкую подушку. Дом наполнился музыкой.
Софи играла все, что ей хотелось, быстро и медленно, радостно и грустно. Все шло хорошо, но вот сосредоточиться на музыке она так и не смогла. Вскоре ей стало скучно, а ведь ее друзья только-только уехали. Даже в мысли о появлении Грейсона было что-то заманчивое. А если говорить честно — даже очень заманчивое.
Ее внимание привлек стук. Взволнованная, она бросилась к входной двери и распахнула ее. И тут же похолодела, увидев Найлза Прескотта, стоявшего на плитах крыльца в шерстяном пальто ярко-бордового цвета, в синем с золотом шарфе и залихватски сдвинутом набекрень котелке на седых волосах. Он улыбался ей так, словно не было этих пяти лет и он пришел просто попить чаю.
Что нашла ее мать в этом человеке такого, что позволило ей ввести его в дом?
— Кажется, нам обоим известно, что ее здесь нет, — бросила она и хотела было закрыть дверь.
Он придержал дверь рукой, обтянутой в перчатку, и снисходительно усмехнулся:
— Ну-ну, Софи. Разве так разговаривают с другом дома?
— Не будем притворяться, будто мы с вами друзья, мистер Прескотт.
— Неужели вы все еще расстраиваетесь из-за вашего несостоявшегося дебюта?
Она вскипела от такой наглости.
— Расстраиваюсь? — Она старалась говорить небрежно. — Вы втерлись в нашу семью, воспользовались великодушием моей матери, обещали мне сольное выступление, а потом…
Больше она не в силах была говорить.
— Потом — что? Отдал дебют кому-то другому?
— Да, — бросила она. — Но это не все! — Он равнодушно пожал плечами.
— Я даю вам концерт теперь.
— И вы думаете, что этим вы все исправите?
— А разве нет? — Он смахнул пылинку с рукава, потом посмотрел на нее веселыми серыми глазами.
Она глубоко втянула воздух, ноздри у нее раздувались.
— Убирайтесь!
— Ну же, Софи.
— Я сказала — убирайтесь! Нам не о чем говорить.
— Ах, но я пришел не к вам, дорогая. Я пришел к мистеру Хоторну поговорить о вещице, именуемой контрактом, о котором вы так благоразумно просили.
И на который так глупо согласилась. Все закружилось перед ее глазами.
— Грейсона здесь нет. А теперь — до свидания.