Вообще, здесь, на Адриатике, вода была разного цвета. Возле одного из островов темно-бирюзовая; возле другого ярко-голубая, какой обычно бывает в бассейнах; рядом с Локрумом, например, может быть, потому, что он отражал в ней кроны своих деревьев, — бледно-зеленого… Хотя Дорис говорила, что это зависит вовсе не от деревьев, которые отражаются, а от глубины моря, от преломления света и от наличия в морской воде каких-то биологических микроорганизмов…
Как бы там ни было, но такой красивой и прозрачной воды Светлова больше не видела нигде.
Наконец, когда все вдоволь наплавались, катер причалил на мелководье возле очередного острова. Дорис принялась готовить обед и накрывать на стол. А ее пассажиры разбрелись по колено в воде вокруг этого острова.
Серый тонкий песок струился между пальцами ног… Бархатное прикосновение песчаного дна и волшебно теплой прозрачной воды заманивали в бесконечное путешествие. По этой волшебной воде хотелось ходить бесконечно…
Здесь вспоминалось о том, что жизнь зародилась в океане. Причем, очевидно, что это была очень и очень неплохая жизнь? Казалось, что вполне можно снова, как миллион лет назад, вернуться в воду и очень даже недурно в ней жить.
Кто-то из пассажиров Дорис отправился осматривать новые пещеры и гроты, кто-то загорать на небольшой цивилизованный песчаный пляжик — яркие пятна его разноцветных зонтиков пестрели вдалеке.
Вверх, в глубину острова, уходила, маня, очень красивая извилистая дорога, усыпанная длинными сосновыми иголками…
Но Светлова никуда не пошла.
Светлова выбрала скалу поудобнее и расположились на ней со своей пляжной сумкой — неподалеку от Дорис и ее готовящегося обеда.
Ане хотело побыть в одиночестве и подумать. А здесь, если не считать небольшой колонии нудистов, по составу напоминавшей массовку на знаменитой картине художника Иванова — женщины, мужчины, дети, старики, — расположившейся неподалеку, вообще не было людей.
Не то чтобы Светлова не считала нудистов за людей, но ей они не мешали.
Она воспринимала эти безобидные создания как часть природы, с которой те так мечтали слиться.
Тишина стояла такая, что слышно было, как падают на камни сосновые иголки…
Нарушило эту тишину только неожиданное появление троицы бравых американцев — трое рыжих мужчин в звездно-полосатых трусах до колен расцветки американского флага прошествовали по воде к своему катеру.
Светлова фыркнула — надо было видеть, с какой усмешкой превосходства и легкого презрения эта бравая троица продефилировала мимо несчастных нудистов.
«Ох, уж эти изнеженные чада Адриатики!» — было написано на лицах рыжих мужчин в звездно-полосатых трусах.