— Значит, я просто-напросто «несу нагрузку»? — довольно кисло заметила Светлова. — Во имя торжества идей новой «открытой психиатрии»! Ну что ж…
Можно сказать, вы меня успокоили. Одно дело: погибнуть ни за что, просто так, ни за понюшку табаку… И совсем другое: отправиться на тот свет ради победы прогрессивных научных взглядов профессора Хензена на лечение шизофрении! Мерси, профессор!
— Анна! — перебил ее Ганс Хензен. — Что вы все-таки решили?
— Решила?
— Да… насчет полиции? — осторожно поинтересовался профессор Хензен.
— Я должна подумать.
— Ну что ж… Более убедительных аргументов у меня нет. Думайте. И прощайте. Я должен возвращаться.
— Я провожу вас, — предложила Светлова.
— Не откажусь.
Анна проводила профессора до пристани, где покачивалась его лодка, до боли, кстати сказать, напоминавшая ту, что проплывала тогда мимо грота, чуть не утопив там ее.
Вы к себе? — осведомилась она.
— Да. На остров…
— Святого Андрея?
— Верно.
— А он?
— Он ждет меня там.
Некоторое время Светлова еще смотрела вслед лодке профессора Хензена, удаляющейся в направлении одинокого, затерянного в море островка, на котором находился его безумный пациент. Довольно необычно населенного островка.
Перечень его обитателей напоминал список действующих лиц в театре абсурда:
Смотритель маяка, Сумасшедший и Профессор.
Жизнь вообще странно устроена — с чем только не приходится мириться: например, с тем, что тебя чуть не отправили на тот свет!
"Ладно… Пусть как хотят. Как знают! Все равно скоро улетать в Москву.
Обойдусь без полиции", — решила Анна.
* * *
Опустив плечи, Светлова шла к отелю по дорожке, усаженной цветущими олеандрами. И эту цветущую дорожку ей неожиданно заступила женская фигура в длинном платье. Погребижская! Собственной персоной…
— Добрый вечер.
— А он добрый? — Светлова пожала плечами.
— Да ладно вам тоску нагонять! Молодая еще предаваться таким настроениям. Не знаю, что у вас там случилось, но взбодритесь, голубушка. Хочу вам кое-что сообщить.
— Вот как?
— В общем, мне не хочется больше темнить, неожиданно призналась Погребижская, — вы угадали. То интервью с Максимом Селиверстовым действительно состоялось.
— Почему вы решили сейчас мне это сказать?
— Наверное… пожалела вас. У вас такой вид.
— Какой?
— Как будто вы ищете гвоздик.
— Гвоздик?
— Ну да, чтобы накинуть на него веревку и повеситься.
«Ну и юмор! Чисто писательский, наверное», — мельком подумала Светлова, передернув плечами.
— Пожалуйста, Мария Иннокентьевна, — попросила она. — Припомните, не упоминал ли Селиверстов при вас каких-то фамилий?
— Фамилий? — задумалась Погребижская. — Что-то было… Знаете, как у Гончарова… Кажется, Адуев!