У окна стояла притихшая влюбленная и курила, пуская дым в открытую форточку.
— Васька, прости! Я — ревнивая эгоистка, — сразу же покаялась она.
— Умница! — довольно кивнула Васса. Одна тема отпала сама собой. — Вот твой кофе. — И посоветовала с улыбкой: — Его лучше пить горячим.
— О господи, — вздохнула Тина, — никогда не думала, что попаду в подобную ситуацию. Всегда сторонилась мужиков, женатых на подругах, влюбленных в подруг и бросавших оных. Если хоть один из этих категорий подавал мне любовные знаки — паре ставила пару за дуэт, давший петуха, а на него — свечку за упокой.
— На живого за упокой не ставят, — заметила бывшая монашенка.
— Если душа приказала долго жить, ставят! — авторитетно заявила любомудра. — А у предателя душа мертва.
Вопрос о бессмертии души пробывшая шесть лет в монастыре поднимать не хотела, а потому подошла к теме более близкой и понятной. Чтобы избавить бедную влюбленную от ненужных мучений.
— Тина, давай расставим точки. Согласна?
— Давай! Только прежде хочу предупредить: мой разум с сердцем не в ладу. И помирить их будет трудно.
— Попытаемся, — улыбнулась пацифистка, опускаясь в кресло. — Может, присядешь? Кофе твой почти остыл.
— Спасибо! — Тина отошла от окна и пристроилась в другом кресле, захватив с собой чашку.
Помолчали. Васса открыла рот, собираясь выдать первое слово, и вдруг услышала неожиданное.
— А знаешь, Васька, не надо ничего растолковывать. Как говорила одна неглупая дама по фамилии Гиппиус: если что-то надо объяснять, то объяснять не надо. Я его люблю. Очень надеюсь, что это взаимно. Мы встретились не в юности, и у каждого — свой шлейф. Не замечать его — глупо, топтать — подло. Нужно просто принять, как принимается жизнь, и стараться не наступать. Вот и весь сказ! Я выйду за Алешу замуж и уеду с ним в Новороссийск. Буду хаживать на местный базарчик, покупать там мясо, свеклу с капустой и варить борщи. Он это дело очень любит, — улыбнулась она. — Стану прогуливаться по берегу: дышать морем, смотреть на море и ждать у моря. Наверное, это и есть счастье, во всяком случае, для меня. И вот что я скажу тебе, Поволоцкая! Бизнес, карьера, прибыль, независимость — все это химера, блажь, оправдание одиночеству. Нет для женщины большей радости, чем быть рядом с любимым. И молчать, и слушать, как звенят цикады в траве или закипает на плите чайник, ворчать из-за разбросанной повсюду одежды и жаловаться, что никто не соблюдает порядок в доме, звать ребенка к ужину или проверять его школьный дневник, дуться на небрежный поцелуй. И все время говорить «мы» — не «я». Думаю, то же самое можно отнести к мужчине. Потому что нет для человека ничего страшнее одиночества. И семейные обеды, и взаимные обиды, и ссоры с примирениями, и двуспальная кровать, и знакомый звонок в твою дверь — это все жизнь. А одиночество — смерть. Я хочу жить! — «Сама себе хозяйка» замолчала, упрямо не отрывая взгляд от окна, как будто именно оно диктовало ей давно забытые слова.