Подали новые напитки, алкоголь развязал языки. С упоением болтали о том, где и как «поддали красным» и их приверженцам.
Вскоре разговор перешел на узкоспециальные теоретические темы. Речь зашла об артиллерии, о проблемах движения и рассеивания снарядов, расчета траекторий и т. п. И это было понятно.
Версальский мирный договор, продиктованный союзниками Германии, обрек представителей военщины на вынужденную бездеятельность. Раздел V договора устанавливал, что уже с 31 марта 1920 года артиллерия ограниченного до десяти дивизий германского рейхсвера не могла иметь более 204 полевых орудий калибра 77 миллиметров и 84 полевых гаубиц калибра 105 миллиметров. Было установлено даже число снарядов: по тысяче на каждое полевое орудие и по восемьсот на каждую гаубицу. С такой огневой силой начать новую войну было немыслимо, не говоря уже о том, чтобы выиграть ее.
Германская военщина обнаружила вскоре лазейки в Версальском договоре. Производство, хранение и применение ракет не было категорически запрещено, если интерпретировать статью 166 таким образом, что ракеты не являются боеприпасами в прямом смысле этого слова. Эта статья запрещала германскому правительству иметь «какие-либо другие запасы, склады или резервы боеприпасов». Германская военщина не собиралась дискутировать, она намеревалась действовать, и притом целеустремленно.
Зигфрид фон Браун обратился к Беккеру с вопросом:
– Как я слышал, господин полковник, вы делаете ставку на ракеты?
– Осторожно, – предостерегающе заметил полковник, приложив к губам указательный палец с массивным золотым кольцом. – Вы же знаете, господин барон, офицеры слушают и молчат. Полтора года тому назад мы имели достаточно неприятностей с генералом фон Баумгартен-Крузиусом. Он подхватил просочившиеся каким-то образом сведения и написал рассказ, мне помнится, под названием «Возмездие 193». Содержание: немцы тайно строят ракеты, ракетный удар по Парижу, смертельный враг вынужден капитулировать, честь наконец восстановлена. Официально ничего нельзя было предпринять, это вызвало бы еще большую шумиху. Пришлось просто-напросто скупить весь тираж. Хотим надеяться, что за рубежом не придадут значения этому рассказу.
Полковник Беккер, который хотел извлечь пользу из широких политических связей Магнуса фон Брауна, быстро повернул разговор на темы современной политики. Ему, как военному специалисту, она казалась достаточно запутанной. Генрих Брюнинг, лидер католической партии центра, уже в течение многих месяцев правил лишь с помощью чрезвычайных законов. Семь миллионов безработных ежедневно собирались у бирж труда. Мощности промышленных предприятий были загружены в среднем лишь на одну четверть. Брюнинг повысил налоги и снизил на десять процентов заработную плату рабочих и служащих. Но этим он не ограничился. Пришлось уменьшить размеры пособий по безработице. Около года назад был досрочно распущен рейхстаг. На парламентских выборах социал-демократы получили 8,6 миллиона голосов. 4,6 миллиона человек отдали свои голоса Коммунистической партии Германии. Офицеры рейхсвера с опасением отметили этот сдвиг влево и особенно – неуклонный рост влияния коммунистов. Проповедовавшая безудержный шовинизм гитлеровская партия собрала 6,4 миллиона голосов.