— Мне очень жаль, что ты чувствовала себя такой одинокой, когда они умерли, — наконец сказал он и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. — Я прошу прощения за каждый день, что тебе пришлось бороться в одиночку, за все те дни, что ты считала себя забытой и брошенной.
Мери схватила руку, гладившую ее щеку, и посмотрела на Джека глазами, полными любви.
— Мери, не делай этого, — просипел Джек — отчего-то садился голос, — чувствуя, что погружается в эти огромные доверчивые голубые глаза. — Пожалуйста, дорогая, не делай этого. Нам обоим нужно время подумать, поговорить… вытащить на свет Божий все, что наболело, все те проблемы, которые повисли нерешенными.
Это же смешно. Ведь не она наклонилась к нему, а он — к ней. Не она держит его так, что он не может сдвинуться с места. Все, что ему надо сделать, — это встать и уйти.
— Ты помнишь, Джек, — спросила она, все еще глядя на него снизу вверх и удерживая его невидимыми нитями, прочными, как стальные канаты, — ты помнишь тот день у ручья, когда ты учил меня кидать камни так, чтобы они по нескольку раз подпрыгивали на воде?
Что это с ним? Его мозг отказывался слушаться, а памяти как будто и вовсе не существовало. Он не мог представить себе Мери ребенком. Во всяком случае, не сейчас, когда он смотрит на Мери — женщину. «Боже, — взмолился он, — помоги мне забыть, что я когда-то знал ее другой».
— Я назвала тебя ворчуном, и ты меня обрызгал, — тихо напомнила она, так как он молчал. Она его куда-то вела, но он не был уверен, что хочет идти за ней.
— Кажется, ты называла меня так не один раз, — почти машинально ответил он, понимая, что каким-то образом оказался совсем близко к Мери и обнимает ее за тонкую талию. — Мери…
— Я так тебя называла, потому что настроение у тебя часто бывало мрачным, и я старалась вывести тебя из него, пока ты не наделал глупостей. В общем, ты тогда меня обрызгал, а потом велел прикрыться. А после побежал домой и поколотил одного из гостей Августа. Да ты помнишь этот день: тогда ты в первый раз сбежал из Колтрейн-Хауса. После этого я тебя не видела целый год.
Джек почувствовал, как у него задергался угол рта. Она определенно его куда-то ведет. А он — тоже определенно — не желает туда идти.
— Я помню. Я думал, мы покончили с разговорами о том, почему я тогда сбежал из дома.
— Не совсем, Джек. Я должна тебе кое в чем сознаться. Я всегда была убеждена, что ты избил того человека, потому что не мог ударить меня. Я думаю, ты хотел тогда уехать на год, потому что тебе было невыносимо смотреть на меня.
— Неужели ты так думала? Господи, Мери, ты ведь говоришь неправду? Ты взрослела, Мери, а я не мог этого пережить, да и не хотел. Не знал, что с этим делать. Наверное, поэтому я избил того негодяя — он тоже видел, что ты повзрослела.