— Крутое у тебя платье. Хоть сейчас на бал. А у меня вот нет приличного бального платья…
Она продолжала пробовать ткань на ощупь. Лайла брезгливо посмотрела на руку проститутки. А потом, тяжело вздохнув, заставила себя посмотреть в глаза женщины.
— Меня обвиняют в убийстве, — выдержав паузу, с ожесточением промолвила Дю Шамп. — А теперь, будьте добры убрать свою руку с моего платья.
Желание сесть и разрыдаться стало непреодолимым, но Лайла собрала всю свою волю в кулак и гордо подняла подбородок, будучи решительно настроена не выказывать ни малейшей слабости.
Уголовница удивилась, криво улыбнувшись, и, как ни в чем не бывало, убрала свою руку.
— Для леди ты уж больно буйная. Так кого ты грохнула?
Лайла мрачно посмотрела на женщину и твердо решила ни с кем не обсуждать убийство Жана, а уж тем более — с сокамерницами.
— Оставьте меня в покое.
Она отвернулась от заключенных и с тоской посмотрела на железную дверь, отделявшую ее от внешнего мира.
Пребывая в этой камере с решетками и бетонными стенами, она ощущала на себе несмываемое пятно вины за смерть Жана. С потолка свисала паутина, и Лайла видела, как бурый паук плетет кокон вокруг пойманного им ночного мотылька.
Хоть она и добавляла ему в чай опиумную настойку, но ни в ту ночь, ни в предыдущие она не собиралась причинить ему сколь-нибудь значительного вреда. А что если она убила Жана случайно? Она ведь не сможет отрицать того, что регулярно давала ему лауданум, а накопившийся в организме препарат со временем мог, наверное, подействовать как отрава.
Холодный страх сковал ее тело, и женщина изо всех сил вцепилась руками в железную решетку.
Где же Солье? Ведь обещал вытащить ее в случае ареста из тюрьмы. Сколько бы она ни винила его в своих бедах, сколь бы ни презирала, сейчас она была готова отдать все, лишь бы еще раз увидеть его самонадеянное лицо.
Дрю находился в мрачной сторожке у ворот тюрьмы вместе с другими адвокатами и родственниками, терпеливо ожидавшими появления своих родных и близких. Обычно, добившись разрешения на освобождение под залог, он оставлял родственников в этом битком набитом людьми помещении. Но на сей раз все было не так. Конечно же, клиентки у него бывали и прежде, но обвиняемая в убийстве попалась впервые. Тем более он чувствовал влечение к этой женщине и знал ее лично.
Здесь царило отчаяние, и Дрю побыстрее хотелось вернуться в свой городской дом. Однако мысли о Лайле заставляли его оставаться на месте. Похоже, у этой женщины хватало сил, чтобы держать себя в руках. Но как на ней отразится пребывание в камере с представительницами самых низов общества? И не будет ли она озлоблена и враждебно настроена по отношению к нему после того, как ее отпустят?