Взгляд Калли остановился на муже, и ее губы тронула нежная улыбка. Калли быстро закрыла ставни, чтобы в комнате стало темно, и, бесшумно подойдя к кровати, остановилась рядом с Сином и положила ему на лоб восхитительно прохладную руку.
— У вас жар, — прошептала Калли. — Хотите, я пошлю за доктором?
— Как вы узнали, что я не сплю?
— Вы даже не вздрогнули, когда я подошла, а если бы вы спали, я давно бы уже была на полу.
— Я никогда не поступил бы так с вами, Калли. — Ее слова больно кольнули Сина.
— Я знаю, Син. — Она улыбнулась и убрала волосы с его влажного лба. — Вам нужен доктор?
— Мне нужно просто немного отдохнуть, — отрицательно покачал головой Син.
Лежа здесь с порозовевшими от лихорадки щеками, Син казался почти мальчиком. Калли посмотрела на его рану в плече: признаков заражения не было, рана, по-видимому, хорошо заживала, но лихорадка встревожила Калли.
— Я передала приглашение всем мужчинам, — тихо сказала Калли, ероша его мягкие волосы.
— Благодарю вас.
Она передвинула руку с волос по шее и плечу к его руке и, взяв ее в свою руку, смотрела на шрамы, покрывавшие кожу. Рука была грубой и мускулистой, сильной и умелой, и, держа ее, Калли вспомнила, как прошлой ночью руки Сина касались ее тела, как эти руки могли быть и ласкающими, и оберегающими. Калли второй рукой накрыла его руку и крепко держала ее, надеясь, что у них с Сином будет еще много дней, подобных этому, когда она сможет проводить с ним тихие минуты.
— Могу я что-нибудь сделать для вас?
Син покачал головой, он смотрел туда, где Калли играла его рукой. Светлая мягкая и нежная женская кожа составляла резкий контраст с его темной и грубой, а рука Калли была такой маленькой по сравнению с его рукой, такой хрупкой и красивой. Как могло что-то такое маленькое так глубоко потрясти его? Эти руки не обладали силой, способной что-либо сделать с ним, и тем не менее воспламеняли его и приносили успокоение, подобрать определение которому Син был не способен.
— Я позабочусь, чтобы вас никто не беспокоил. — Поднеся к губам руку Сина, Калли поцеловала косточки его пальцев, пробудив в его теле все порочные желания, а потом встала, наклонилась и поцеловала Сина в щеку.
Он наслаждался ощущением ее губ, ласкавших его израненное сердце, впитывал в себя их доброту и теплоту.
Услышав, что Калли вышла и закрыла за собой дверь, Син с досадой ударил кулаком по меховой шкуре.
Почему эта женщина досталась ему, когда все святые наверху знают, что у него и Калли нет ни шанса на совместную жизнь?
Но Син знал почему.
Генриху нужен был мир, и ради этого он готов был принести в жертву кого угодно. Хотя Сину было приятно делать вид, что он думает иначе, он знал правду об отношении к нему короля. Когда все будет сказано и сделано, он станет для Генриха просто пешкой, слугой, и, если когда-нибудь окажется ненужным Генриху, его жизнь ничего не будет стоить.