Когда ей исполнилось четырнадцать и Джеймс вернулся с войны, она уже была безнадежно влюблена.
Она должна была выйти за него замуж. Он был самым близким неженатым другом брата. Из-за Робби она за последние три года отказала бесчисленному множеству женихов. Думала, что будет жить в Уэстбруке, а ее дети станут играть с кузинами в Олварде – с маленьким Вилли и еще с одним ребенком, который вскоре должен появиться на свет. Было бы замечательно.
Почему он вдруг так посмотрел на нее в саду – с выражением лондонского светского льва? И заговорил с ней чуждым ему тоном, с протяжными интонациями всезнайки. Она почувствовала себя такой никчемной.
А потом она ударила его, оставив на щеке красный след. Лиззи спрятала голову под подушку. Кто-то постучал в дверь.
– Уйдите.
– Нет.
Опять Мэг.
– Уйди.
– Нет. – Задергалась ручка двери. – Лиззи, послушай. Я видела леди Беа. Мне нужно поговорить с тобой. Позволь мне войти, пока кто-нибудь не заметил, как я стою здесь и разговариваю с тобой через дверь.
Лиззи повернула голову.
– Я хочу побыть одна.
– Не выйдет. – Мэг просунула голову в дверь. Лиззи села и швырнула в нее подушкой.
– Эй-эй! Разве достойно так вести себя сестре герцога Олварда? – Мэг закрыла дверь и подняла с пола подушку, которая упала в трех футах от кровати. Бросила ее назад и улыбнулась. – Помню время, когда ты кидала ее более метко.
– Когда-то у меня многое получалось лучше.
Улыбка Мэг сразу угасла, и она нахмурилась:
– Лиззи...
Лиззи невыносимо было видеть сострадание в глазах Мэг, и она перевернулась на живот. Матрас прогнулся, когда Мэг села рядом. Лиззи стряхнула ее руку:
– Оставь меня.
– Но я принесла хорошие новости. Леди Беа сказала, что та пикантная история с посещением лорда Уэстбрука не получила продолжения. Никто это не обсуждает. Ни герцогиня, ни Фелисити, ни даже эта толстая корова леди Кэролайн. По-видимому, лорд Тинуэй решил пресечь все слухи. Леди Беа наблюдала, как он смотрел на леди Данли сквозь свой монокль, словно на подопытное насекомое, когда та отважилась заговорить с ним об этом.
Лиззи хмыкнула. Мэг своей жизнерадостностью сыпала соль на ее раны.
– В чем дело, Лиззи? Ты ведь должна быть довольна. Разве тебе не легче оттого, что не будет слухов о вчерашнем происшествии?
– Нет. Мне все равно. Моя жизнь кончена.
– Лиззи! Все не так уж плохо.
– Хуже быть не может.
– Что ж, я не знаю, разве что...
В воздухе повисла тишина. Но Мэг не могла молчать. Она собиралась сказать что-то обнадеживающее. Лиззи повернулась на бок и взглянула на нее. Выражение лица Мэг было необычным. Лиззи облокотилась на подушку и подперла ладонью щеку.