Он проводил ее в ванную комнату и даже позволил закрыть за собой дверь. Впрочем, замок был слишком хлипкий, чтобы она могла возлагать на него какие-то надежды.
Оставшись одна, Ксения огляделась. Стены, потолок и даже пол были выложены зеркальной плиткой, голубая ванна уже была заполнена водой. Он даже вспенил для нее средство для купания, и пена лежала на поверхности воды белоснежной рыхлой шапкой. На полке стояли масса всяческих шампуней и кремов, лежали щетки, расчески и небольшой фен, а на вешалке висела шикарная махровая простыня и несколько мягчайших, даже на вид, полотенец.
Ксения подняла голову и уставилась в зеркальную стену напротив. На нее не отрываясь испуганно смотрело измученное существо — грязное, взлохмаченное, с расплывшимися по лицу разводами — смесью косметики и слез. Опухшие веки прикрывали узкие щелочки, именуемые глазами.
Ей нестерпимо захотелось вымыться, и она лихорадочно стала сбрасывать с себя одежду. Но когда оказалась полностью обнаженной, стало еще хуже. Куда бы она ни посмотрела, слева, справа, сверху и даже под ногами — всюду было одно: голое дрожащее тело, беззащитное и жалкое… Ксения, зажав руками рот, чтобы не было слышно, как она заскулила от невозможности что-то изменить, ступила в ванну.
Вода была теплой и нежной, пена, попавшая ей на губы, сладкой… И это было единственное за последние несколько часов, что хоть немного успокоило ее. Она вытянулась в полный рост, положила голову на подголовник и закрыла глаза. Она знала, что не может находиться здесь долго и надо хотя бы поплескаться, чтобы он не заподозрил неладное. Но вода ласково убаюкивала, и ей не хотелось делать ни одного движения… Она — устала.
— Ты скоро? — через некоторое время спросил он из-за двери, и Ксения в ответ шумно взмутила ладонью воду.
Он отошел.
К сожалению, это не может продолжаться бесконечно. Если она не откликнется и не откроет второй (третий, четвертый) раз — он, сорвав замок, просто вытащит ее отсюда за шкирку.
Ксения открыла глаза, улыбнулась своему отражению, которое ответило ей точно такой же загадочной улыбкой, и ушла под воду…
Это было тяжело. Она даже не представляла себе, насколько это может быть тяжело и больно. Она открывала рот, чтобы сладкая пенистая вода свободнее входила в нее, но инстинкт самосохранения был на страже и заставлял ее выплевывать воду и сжимал горло. А она уговаривала этот настырный инстинкт не беспокоиться — ведь все равно он ничего не сохранит, потому что через час от него уже ничего зависеть не будет. Так лучше уж так…
Он постучал в дверь, и Ксения испугалась, что не успеет. Одним шумом воды было уже не обойтись, и она, сдерживая прерывистое дыхание, заставила себя откликнуться: