Господин Рахижан, состоя при особе главного правителя, слыл тонким знатоком словесности и наук, хотя его чаще видели за игрой на бильярде. Рахижан был близок к науке еще и тем, что страстно собирал коллекцию деревянных и костяных дубин. Отец Яков с умилением рассказывал, что Рахижан посылал описание своих дубинок «самому Булгарину» и тот восторженно оценил благородное рвение Рахижана. Однако главный правитель запретил Рахижану появляться с любимой его дубинкой…
Загоскин молчал, слушая разглагольствования священника.
? Ты думаешь, что я пьян? ? приставал отец Яков. ? Нет, шалишь. Я все помню и знаю. Сейчас со мной сидит бывший флота лейтенант Лаврентий Загоскин, вольтерьянец и афей. Я все знаю. Что же ты, Лавруша, мне не расскажешь, как ты на Квихпаке женился без церковного обряда? Видишь, мне все известно. Я даже эту девицу сам своими глазами зрел, имел счастье. Решительная девица… Но… закоренелая язычница и обряда святого крещения упорно не приемлет… Поговорили мы с ней, но сойтись никак не могли. Стой, как бишь ее зовут? Ке… Ки… нет, не Ки… Ке… а вот дальше позабыл. Король гавайский, что ли, память мне отшиб? Зато сержант Левонтий и Калистрат ее хорошо запомнили, ? она их чуть кинжалом не зарезала…
Загоскин сразу отрезвел. Откуда священник знает о Ке-ли-лын? При чем здесь сержант и толмач? Смутная догадка мелькнула в сознании Загоскина. Он быстро встал. Немного подумав, налил себе полный стакан рому. Волнение его было скорее радостным, чем тревожным.
? Книгу я пришлю, отец Яков, ? сказал Загоскин, прощаясь со священником. ? Мне она еще на один день понадобится. Вы, кстати, не знаете, кто этот сочинитель, который «Обозревателем» подписался?
? Нет, афей, не знаю, ? ответил поп, видимо трезвея. Он вынимал гусиные перья из косы. ? Но пагубные мысли Рейналевы и в этого сочинителя проникли и кое-где явственно видны. Рейналь же призывает народы дикие к неповиновению, мятежам…
? Не вижу я там Рейналевых мыслей, отец Яков, ? сказал Загоскин и вышел из комнаты.
? Где тебе видеть! ? насмешливо прокричал ему вдогонку поп.
Загоскин быстро шагал вдоль стены с батареей из двух пушек к казарме в Средней крепости. Сразу же за казармой открывался вход в Верхнюю крепость, где у подножия Кекура был расположен плац. С плаца к дому главного правителя можно было попасть лишь по трем отлогим широким лестницам. Они охранялись шестью орудиями, установленными на плацу. Орудия, мачта для флага и трапы входа на Кекур находились под охраной «батарейного сержанта» Левонтия, как его всегда называли, и одного отставного солдата.