Это открытие смягчило его лицо, захотелось как-то успокоить ее. Но танец продолжался.
Когда музыка кончилась, он склонился и поцеловал ей руку, которую Джорджи резко дернула, словно почувствовала укус.
– Не надо, – сказал он, удерживая ее. – Пойдемте со мной, миссис Джорджи, – продолжал он мягко. – Пойдемте в буфет, выпьем мировую и признаемся, что оба были неправы.
Дух противоречия не преминул проявить себя снова.
– Представляю, Фиц, как вам тяжело далась эта правда, – сказала Джорджи, не выдергивая, впрочем, свою руку. – Как это вы признали, что были неправы?
– Давайте будем считать этот день концом нашего взаимного непонимания.
У Джорджи перехватило дыхание. Это случалось с ней теперь всякий раз, когда она была рядом с Джессом, и нимало не походило на то, что она испытывала когда-то к своему мужу. Джорджи шла и смотрела на его лицо, снова очень серьезное.
Сэр Гарт наблюдал за ними с противоположного конца зала. Потом повернулся к сестре.
– Я советовал бы тебе бросить лениться, – резко сказал он. – Если хочешь заполучить Фицроя, последуй моему совету, иначе ты его потеряешь. А Джорджи подберет. Она положила на него глаз.
– Ты шутишь, Гарт?
– Скажу больше – он тоже положил на нее глаз.
Каро порывисто привстала.
– Это неправда, готова поклясться. Ты же сам видел, как он только что вел себя с ней.
– Видел, но видел и другое – его лицо, когда он вел ее в буфет. Так что не делай ошибки и не думай, что сможешь оттеснить ее с такой же легкостью, как это было в прошлом. Мужчины любят укрощать строптивых кобылок. Я, по крайней мере. Это так весело.
Каро беспокойно заерзала.
– И все-таки мне кажется, ты несешь чепуху. Они же не в ладах, по-моему, с самой первой встречи.
– Не будь слепой, – сказал сэр Гарт, помрачнев. – Лучше не дай ему сорваться с крючка.
Каро недовольно фыркнула.
– Но зачем так вульгарно?
– Это правда, Каро, а она частенько бывает вульгарной, как ты выражаешься. Ты перебарщиваешь со своим шезлонгом, и считай, что Джорджи оказала тебе услугу, намекнув на это, хотя и невольно.
Нечто подобное мелькало и в голове Джорджи.
– Я же растолстею, если все это съем, – воскликнула она, принимая из рук Джесса бокал мадеры и тарелку с пирожными.
– Только не вы, – отозвался Джесс.
Он испытал облегчение, видя, что к ней вернулось чувство юмора. Решив поспешно, что душевная тонкость ей несвойственна и его язвительные замечания на нее не подействуют, он явно ошибся и пообещал впредь беречь ее чувства. Если только сможет справиться со своими.
– Скажите, – заговорила Джорджи, резко меняя тему разговора, – тот человек, что приходил к вам в сад Боулби, он в самом деле ваш секретарь?