– Может быть, может быть, – загадочно пробормотала Лотти, оставаясь под гипнотическим воздействием сна.
Впрочем, она теперь точно знала, что ни привидение ни разбойники тут ни при чем. Вопли продолжались, наконец у Лотти лопнуло терпение. Последние три недели она старалась быть благовоспитанной женой и терпеливой мачехой, гувернанткой со стальными нервами. Хватит! Сколько можно терпеть этого десятилетнего маленького тирана, эту девчонку, которая выставила ее на смех перед всеми слугами? Сколько можно страдать из-за мужчины, который считается твоим мужем, но на самом деле даже не смотрит в твою сторону? За все нужно платить, и час расплаты настал.
Лотти встала, уложила свою рукопись в портфель и тщательно заперла его.
– Что ты делаешь? – спросила Гарриет, наблюдая за тем, как ее лучшая подруга хватает со стула платье и устремляется к двери.
Лотти обернулась на ходу и сказала с улыбкой, так хорошо знакомой Гарриет еще со школьной скамьи:
– Хочу объяснить одной юной мисс, почему меня называют «Грозой Хартфордшира».
Когда Лотти спускалась по лестнице, ведущей на второй этаж, часы в доме пробили полночь. Обычно в это время весь дом был погружен в затаенный мрак, но сегодня по нему, словно испуганные мыши, сновали слуги и горничные. Некоторые из них останавливались, чтобы проводить удивленным взглядом Лотти, летевшую по коридорам в одной ночной рубашке, с развевающимися на ходу волосами, и держащую в руке, словно знамя, так и не надетое платье.
Завернув за очередной угол коридора, Лотти столкнулась нос к носу с плотным рассыльным, тем самым, что так весело смеялся недавно над газетной карикатурой.
Он отпрянул назад, его круглые щеки покраснели, а Лотти выпалила, тронув его на бегу за плечо:
– Простите, пропустите, я очень спешу! – приложила палец к губам и таинственно добавила: – У меня любовное свидание с королем. Но только прошу вас, никому ни слова! Особенно хозяину!
Оставив рассыльного стоять на месте с раскрытый ртом, она продолжила свой путь. Для того чтобы найти дорогу, ей сегодня не понадобилась ни свеча, ни заунывная мелодия рояля. Все коридоры были ярко освещены, а обстановка вокруг скорее напоминала поле боя, чем дом, осажденный призраками. Несколько слуг стояли, словно в засаде, возле двери, ведущей в спальню Аллегры, и лица их были искажены от ужаса. Пол в коридоре был усыпан осколками стекла. Был здесь и раненый – молодой Джим с конюшни. Он стоял, прислонившись к стене, и зажимал на голове кровавую рваную рану. Дверь в спальню Аллегры была заперта, и из-за нее доносились чудовищные вопли.