Наверно, она неправильно поняла меня.
— Миссис Бичем, кажется, вы меня не поняли. Я сказала, что я ваша…
— Не смейте повторять эту наглую ложь! Если у вас есть хоть капля порядочности, вы покинете эту комнату еще до того, как я позову на помощь!
На помощь? Разве на нее кто-нибудь нападает?
Дыхание миссис Бичем становилось все более частым. Казалось, она с трудом втягивала в себя воздух. Над ее верхней губой, как всегда, покрытой алой помадой, выступили капельки пота.
О боже… А вдруг ее хватит удар?
— Пожалуйста, миссис Бичем… Я не хотела вас огорчать.
— Огорчать? — Она прижала руку к груди. — А что вы хотели? Всерьез думали, что я обрадуюсь этой мерзкой фальшивке?
Миссис Бичем прижала к губе носовой платок. Капли пота исчезли, ее дыхание восстановилось и стало более мерным. Она почти успокоилась. Но не стала терпимее.
— Моя дочь? — с презрением повторила она. Глядя на меня так, словно я грязный лисенок, которого Пеппер однажды принесла в дом и положила у камина.
Неужели это та самая женщина, которая едва не улыбнулась мне, когда я подбадривала ее в ту ужасную ночь? Которая благодарила меня, когда я помогала ей менять ночную рубашку?
— Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом! — На ее шее неистово пульсировала голубая вена, грозившая прорвать тонкую белую кожу.
— Нет, вы не понимаете. Это не фальшивка. Я обязана рассказать вам правду. У меня больше нет сил хранить ее в тайне. Думаю, вы имеете на это право. Я действительно ваша дочь. В моей комнате лежит свидетельство о рождении. Я родилась двадцать восьмого ноября тысяча девятьсот семидесятого года в частной лечебнице «Морская звезда» близ Блэкрока. Весила девять фунтов четыре унции, и случилось это ровно в полдень. Когда звонили колокола, славившие ангелов.
Я тараторила как сорока, не желая, чтобы она унижала себя, продолжая отпираться. Когда она поймет, что я говорю правду, ей станет стыдно.
— Наверно, вы помните колокольный звон, доносившийся из церкви напротив. Многие роженицы жаловались на шум. Говорили, что он мешает им. Ну, может быть, они были не католички, а протестантки. Впрочем, едва ли в родильном отделении «Морской звезды» могло быть много протестанток, потому что лечебницей руководили монахини…
Я знала, что несу вздор, но не могла остановиться. Пока я говорила, у нее не было возможности возражать мне.
Миссис Бичем протянула руку и вцепилась в широкую каминную доску с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Я была уверена, что она потеряет сознание, упадет на медную решетку и разобьет себе голову. Рухнет у моих ног и умрет, а сверху на нее будет грозно взирать судья.