— Я думал, что поступаю правильно. Во благо всем нам.
— Ручаюсь, это не единственная причина твоих грязных интриг, — презрительно заявил Оувертон.
— О чем это ты?
— О твоей любовнице, Летиции.
— Ш-ш-ш, — прошипел Дарси, — Элизабет может услышать.
— Болван! Элизабет давно все знает. Все об этом знают. Ты очень неосторожен, братец. А вот Летиция покамест не знает, что ее возлюбленный был отдан во флот при твоем непосредственном содействии.
Дарси почувствовал, как что-то оборвалось у него внутри. Какая жалость, что Оувертон не всегда бывает туп, — порой ему случается проявлять чертовскую проницательность. Как ему ответить? Ведь чтобы удержать брата на своей стороне, следует заручиться его сочувствием, а значит, придется рассказать ему всю правду.
— Да, не знает. И мне не хотелось бы, чтобы когда-нибудь она об этом узнала.
— Но теперь-то наверняка ей все станет известно! Воган не станет молчать, хотя бы для того, чтобы побольше насолить тебе.
Дарси стало не по себе.
— Да. К тому же Пеннант мог тоже вернуться. Их с Воганом вместе завербовали, вместе они могли и вернуться.
«А если это так, — думал он, — то теперь Воган расскажет приятелю все, что узнал о „предательстве“ Летиции. Только вот будет ли этого достаточно, чтобы удержать Пеннанта вдали от нее?» Дарси умоляюще посмотрел на брата.
— Теперь ты понимаешь, почему я так желал, чтобы ни Воган, ни Пеннант не вернулись? Я люблю Летицию, Оувертон. Бесконечно люблю ее. Только благодаря ей я не сошел с ума рядом с Элизабет. — Он перешел почти на шепот, и в его отчаянии не было ни капли притворства. — Если Летиция бросит меня, мне конец. Она — мать моего единственного ребенка, и я не смогу жить без них обоих.
Мысль о том, что у него могут отнять маленького Эдгара, казалась ему просто невыносимой. Он постарался отбросить сомнения, мучившие его все эти годы, — сомнения в своем отцовстве. Неважно, что Эдгар родился всего через восемь месяцев после исчезновения Пеннанта. Эдгар — его сын, его, Дарси!
— Дьявол забери этого Вогана! — прошипел Дарси. — Ну с какой стати он вернулся?
Оувертон покачал головой.
— Что ты теперь станешь делать с Летицией и Эдгаром?
— Искренне надеюсь, что она никогда не узнает всей правды. Но если и узнает, что ж, я буду молиться, чтобы те шесть лет, что я о них заботился, искупили мой грех. Может, узнав, на что я пошел ради нее, она не станет меня слишком винить.
— Ты ведь неглуп, но так плохо знаешь женщин!
Дарси в глубине души понимал, что брат прав, но отчаянно не желал признавать этого.
— Обещай мне одну вещь, Оувертон.