Забираясь в двуколку и подобрав подол желтой юбки, она невольно обнажила изящную щиколотку. Рамон стиснул зубы — по телу его прокатилась горячая волна. Подъехав к двуколке, он наклонился, обхватил талию девушки, поднял ее и посадил перед собой.
— Тележка перегружена. Поедешь назад со мной.
Кэрли напряглась, но Рамон сделал вид, что не заметил этого. Если она хочет возбуждать в нем желание, ее постигнет та же участь, внезапно решил он.
— Тебе не нравится ехать на Вьенто? — прошептал он, нарочно задев губами ее маленькое ушко.
Кэрли напряглась еще сильнее, как и он — под своими узкими брюками. Проклиная себя, Рамон все же не отпустил девушку.
— Мне очень нравится Вьенто. — Она подвинулась и села поудобнее. Испанец прижал ее к своим бедрам. — Зато тебя я порой нахожу невыносимым.
— О! Я знаю средство от этого! — Повернув коня, Рамон направился к перелеску.
— Куда ты? Что ты?..
Голос Кэрли оборвался, когда его рука скользнула вверх, к ее груди. Она была округлой, полной. Ему до боли захотелось сжать ее. Пальцы жаждали обхватить эту грудь, заставить сосок отвердеть. Какой он — маленький и плотный или большой и широкий? Подумав об этом, Рамон услышал собственный стон. Когда он прижался губами к пульсирующей жилке на шее, ощутил вкус гладкой белой кожи, острое желание пронзило его.
— Д-дон Рамон?..
В ее голосе появилась неуверенность, которой прежде не было… И что-то еще, слишком ему знакомое. С каждой секундой страсть Рамона нарастала.
— Si, — тихо шепнул он. — Я здесь. Тебя по-прежнему интересует, чего я хочу?
Остановив жеребца за нагромождением валунов, он повернул девушку к себе. Глаза Кэрли округлились, щеки пылали. Откинув ее голову, Рамон провел пальцем по мягкой нижней губе, наклонился и жадно поцеловал Кэрли.
Она вздрогнула и начала сопротивляться, изумленная его дерзостью и полная решимости освободиться. Но неистовый жар требовательных губ уже проник в ее тело и заставил вцепиться в его плечи. Прижавшись к нему грудью, она ощутила, как огонь опалил ее. Язык Рамона коснулся уголка ее губ, словно соблазняя Кэрли раскрыть их.
Девушка застонала, когда его теплый язык проник в ее рот, а в животе разлилось тепло. Сильная рука стиснула ее талию. Господи, все это было как в ее сне!
Нет, совсем иначе! Разве какой-нибудь сон мог сравниться с этим!
Кэрли пошевелилась в седле, ее соски, прижатые к мощной груди испанца; набухли и отвердели. Рамон ласкал ее через блузку, сжимал грудь, мял своими пальцами. Потом рука скользнула вверх и коснулась обнаженной кожи над глубоким вырезом.
— Рамон, — прошептала Кэрли, — пожалуйста…