Лили молча смотрела на нежное лицо своей дочери. Про себя она считала, что такая женщина, как она, больше бы подошла ее мужественному зятю, я чем ее бледная, неопытная дочь, которая, чего доброго, упадет в обморок при первом же интимном прикосновении. Она покачала головой, чтобы отогнать видение сильного, обнаженного тела Филиппа в минуту возбуждения.
– Твои обязанности очевидны, – наконец произнесла Лили. – Твой муж, несомненно, обладает большим опытом и не менее большим аппетитом и от тебя будет ожидать полного повиновения. Он знает, что ты девственница, и, несомненно, ждет от тебя только, чтобы ты к нему приспособилась. Если ему еще чего-нибудь захочется, он тебя научит.
– Приспособилась! – Слово показалось горьким на вкус и мало что объясняло. – Как я должна к нему приспособиться, мама? – спросила Габби, которой отчаяние придало храбрости.
Лили посмотрела на дочь как на умственно отсталую, потом недовольно пожала своими изящными плечиками.
– Филип будет делать то, что ему захочется, а ты веди себя так, как он тебе скажет, – уклончиво сказала она. – Но ради собственного блага не сопротивляйся ему, пусть он делает все, что считает нужным. Он не из тех мужчин, которым можно противостоять.
– Вы хотите сказать, что я...
– Довольно! Довольно! У меня голова заболела от твоих бесконечных вопросов. – Лили не терпелось сбежать от досадного неведения дочери. – Пойдем, если ты готова, я провожу тебя вниз. Твой муж просил меня поторопить тебя.
Габби неохотно последовала за матерью и медленно спустилась по лестнице к ожидавшему ее внизу мужу.
Филип видел, как грациозно спускается Габби, и сердце у него забилось. Она была такая юная, невинная, прекрасная, как хрупкий цветок, свежая, как росистое утро, и в то же время не сознавала своей красоты. Только пухлые, чувственные губы позволяли предположить, что может скрываться за этой хрупкой оболочкой. Он почувствовал знакомое стеснение в низу живота, пульс участился, и Филип пожалел, что они не на борту «Стремительного». Он не мог лгать себе, что не испытывает вожделения к этой добродетельной барышне, но тут же напомнил себе: больше ни одна женщина не сделает его пленником своей красоты и своеволия. Сесили преподала ему слишком хороший урок.
– Вы готовы к отъезду, моя малышка? – спросил он, когда она поравнялась с ним. Габби кивнула, и он повел ее к выходу, а следом за ними шли ее родители.
– Где вы проведете ночь, мой друг? – спросил Жильбер, бросив скабрезный взгляд на Габби и на Филиппа, так что ясно было, что он имеет в виду.
– Мы поедем прямо до Бреста и будем останавливаться, только чтобы поесть и сменить лошадей. Я достаточно времени провел во Франции, и мне не терпится вернуться на плантацию, – невозмутимо ответил Филип.