Наконец, утратив надежду найти Габби, они прекратили поиски и вошли в устье Миссисипи, чтобы дойти по реке до Нового Орлеана. Филип по-прежнему должен был выполнить поручение, но ничто не могло изгнать из его мыслей образ девушки с волосами лунного цвета, которую он попытался приручить... и потерпел неудачу.
Вскоре после смерти капитана Жискара Марселю сообщили о пункте назначения корабля. Он изобразил изумление и даже негодование из-за того, что не сможет попасть на Мартинику, но Филип ему не поверил. Он не мог отделаться от мысли, что Дюваль как-то связан с вереницей несчастных случаев, которые преследовали Филиппа всю дорогу.
Теперь, когда они плыли по Миссисипи, Марсель размышлял о том, что, как только «Стремительный» пришвартуется к пристани, необходимо быстро сойти с корабля и затеряться в толпе. Марселю не удалось сделать задуманное, но существовала последняя возможность все-таки выполнить задание и превратить неудачу в успех. Многое зависело от того, как быстро ему удастся покинуть судно и сможет ли он сделать необходимые приготовления до того, как Филип отправится к генералу Джексону.
Как только «Стремительный» пришвартовался у причала, Марсель сбежал по сходням и скрылся на набережной, заполненной докерами и военными. Филип не обратил на него внимания, потому что он тоже готовился сойти на берег в одиночку.
Только после того, как Филип дал распоряжения Мерсье по поводу ремонта судна, он достал пакет, лежавший на дне Габбиного сундука. При виде ее одежды Филип чуть не лишился самообладания и с трудом заставил себя выйти из каюты, где все напоминало о жене. Положив пакет во внутренний карман камзола, он деревянной походкой сошел с корабля на пристань. Повсюду видны были свидетельства того, что город готовится к осаде. Филип отправился пешком на Оружейную площадь, которую позднее назвали площадью Джексона. Он знал, что там штаб генерала Джексона. Переходя улицу, чтобы попасть на Оружейную площадь, Филип вдруг инстинктивно почуял опасность: оглянувшись, он увидел экипаж, несшийся на него с сумасшедшей скоростью. Даже издали было видно, что возницы не было, – похоже, лошадей понесло.
Филип не успевал ни добежать до противоположной стороны, ни вернуться назад. Ему оставалось лишь попытаться увернуться от лошадиных копыт и колес кареты. Филип бросился на землю и, когда лошади поравнялись с ним, сумел увернуться из-под их ног. Но самое худшее было впереди. Карета наезжала на него, а он не успел откатиться в сторону, и правое колесо задело голову, открыв рану, полученную во время шторма. Через несколько минут все было позади. Вокруг столпились прохожие, и несколько солдат подбежали, чтобы помочь ему встать.