– Да, Филип, – послушно повторила она, хотя внутри вся кипела от возмущения.
– Может быть, хотите что-нибудь съесть или выпить, – спросил он, подводя ее к небольшому столу, где было расставлено угощение.
– Нет, месье, я не голодна.
Он сильно сжал ее локоть, но, когда она вскрикнула, сразу отпустил ее. Губы его были плотно сжаты. Она потерла руку и дала себе слово не забывать обращаться к нему по имени. «Но что же это за человек, Боже мой!» – подумала она с отчаянием.
– Если вы извините меня, то я покину вас на несколько минут, мне необходимо поговорить с вашим отцом перед отъездом. Вы можете пока подняться к себе в комнату и переодеться из этого безобразного свадебного платья во что-нибудь более подходящее для путешествия.
– Я сожалею, что платье вам не понравилось, – язвительно ответила Габби, – но, поскольку меня предупредили о венчании всего за три дня, я не сумела найти ничего лучшего. Не забывайте, что я десять лет провела в монастыре, где украшения были неуместны. Если бы вы хотели, чтоб я была одета по моде, вы должны были дать мне больше времени, чтобы нанять портниху и приготовить настоящее приданое.
– Прошу прощения, – произнес Филип с улыбкой. Он слегка поклонился и направился в сторону кабинета ее отца.
Габби облегченно вздохнула, провожая его взглядом. Возможно, при других обстоятельствах она бы сочла его даже привлекательным. Хорошо сшитый камзол выгодно подчеркивал его широкие плечи, стройную мускулистую фигуру. Но холодный взгляд и жесткая линия губ не оставляли сомнений в том, что этот человек будет добиваться от нее полного подчинения. При всей своей наивности Габби понимала, что ему по силам сломить ее дух и превратить в послушную, кроткую наседку, которая будет производить ему наследников и преждевременно состарится. С этими грустными мыслями она пошла наверх переодеться для долгого путешествия, которое им предстояло.
По пути в комнату Габби прошла мимо родительской спальни и вспомнила разговор, что невольно подслушала накануне ночью. Ей не спалось, и она пошла вниз, в библиотеку, чтобы взять какую-нибудь книгу. Дверь в комнату родителей была приоткрыта, и единственной причиной, по которой Габби остановилась и прислушалась, было то, что она услышала свое имя.
– Ты уверен, что правильно делаешь, выдавая Габби за этого сурового Сент-Сира? – услышала она голос матери, – видимо, в последнюю минуту в ней проснулись угрызения совести.
– Дорогая, – ответил отец примирительным голосом, – Сент-Сир богат, и это отнюдь не худшая партия. А кроме того, подумай, сколько новых роскошных платьев ты сможешь купить в Италии, чтобы украсить свое и без того восхитительное тело. Наступила тишина, и вдруг Габби услышала возглас матери: