Некоторое время назад на рынке произошел очередной бум и стала выпускаться более сложная, удобная и быстроходная модель таких самолетов. На них не распространяется правило пользоваться кислородом при подъеме выше 3 000 метров. После того как "Интернейшнл Чартер" вышвырнула из самолетов тяжелое и, по их мнению, бесполезное оборудование и реактивные двигатели, самолеты стали действительно удивительно легкими.
В одиночку я вылетел уже на третий день, несмотря на черные мешки под глазами, а в конце недели мне уже начали давать спецзадания. К ним относились полеты на минимальной высоте, полет на одном двигателе, элементарные маневры при атаке более скоростного самолета и посадка на тех участках пустыни, которые мне указывали.
На вторую неделю меня посадили на "Конвейр-440" - настоящий небольшой рейсовый самолет, современный эквивалент старой и хорошо всем знакомой "Дакоты", поднимающий до сорока пассажиров. И снова одновременно проводились реальные полеты и занятия на тренажере.
Когда я не был за штурвалом, что в воздухе, что на земле, шло обучение методам радионавигации, основам механики, метеорологии, работе с радиоаппаратурой, пользованию приборами и всем прочим наукам, о которых я должен был иметь представление, чтобы получить коммерческую лицензию типа В. Число часов, которые я успел налетать, неуклонно росло. Мне никогда раньше не приходилось так напряженно работать, и я надеялся, что не придется и в будущем.
Меня держали на голодной диете из салата-латука и сыра до тех пор, пока их не удовлетворила моя фигура (мы каждую неделю проходили тщательное обследование), но, разглядывая себя в стоявшем в спальне зеркале, я должен был согласиться, что стал выглядеть довольно привлекательно. Каждый вечер, когда в шесть часов мы заканчивали занятия, я получал в столовой последний стакан фруктового сока, яблоко и неизбежный кусочек черствого хлеба. Затем с тремя коллегами, которых днем мне редко приходилось видеть, я возвращался в дом, где прыгал прямо в постель, измотанный до предела, и спал как убитый, пока меня не поднимал звонок будильника.
Так как не возникало ни малейшего соблазна выпить или покурить гашиш, к тому же во время полетов курить не разрешалось, да и в классах тоже, то я довел свою норму до трех сигарет в день. В результате мое изношенное тело лишилось привычных для него в течение последних двух десятилетий пищи, никотина и прочих ядов - и я чувствовал себя вполне прилично.
Существовали и другие предметы, которым нас обучали, не столь обычные для пилотов регулярных рейсов. Каждый день я проводил полчаса на обширном стрельбище. Стрелял поочередно из автоматических пистолетов крупных калибров, безоткатных орудий и такого надежного автомата, как немецкий шмайссер. Заодно я значительно увеличил познания по борьбе без оружия и всяческим грязным трюкам во время схватки.