Если она и почувствовала мгновенный укол боли, то ее сразу омыло потоком ранее неведомых, дивных ощущений. Опьяненная чувствами, Люси тесно прижалась к нему и с восторгом приняла то, чего так нетерпеливо жаждало ее неискушенное тело. Снова и снова она как будто взлетала к небу в свободном полете, с торжеством ощущая его мощь, его невыразимую нежность, горячим водопадом обрушившуюся на нее.
Потом она низверглась на землю, чувствуя полное изнеможение и томную слабость, почти невесомость своего тела, и испуганно прошептала:
– Я умираю, да?
Весь дрожа, он приник к ее розовому ушку, отведя в сторону влажные волосы, и успокаивающе проговорил:
– Нет, дорогая, просто в тебе умерла девушка, но родилась необыкновенная женщина, которая будет жить долго-долго.
Она глубоко вздохнула, с истомой отвернула голову, подставляя ему для поцелуев шею и плечо, и вдруг озабоченно сдвинула брови.
– Ты слышишь, Морис? Кажется, гремит гром.
– Нет, – пробормотал он, шаловливо лизнув ее около уха. – Это мое сердце стучит так сильно.
Она мягко улыбнулась, все еще смежив веки, которые неожиданно обожгла вспышка света.
– И вовсе нет, несчастный обманщик. Вот сейчас сверкнула молния. Это настоящая гроза.
– Ну, значит, я сумел пробудить небеса. Давай-ка посмотрим, не выйдет ли у меня еще что-нибудь такое же чудесное, – прошептал Морис и коснулся губами ее нежного соска.
Но в эту минуту весь корпус корабля содрогнулся, как будто по нему треснули гигантским кулаком. Шхуна резко накренилась, и влюбленные оказались на полу вместе с подушками и одеялами.
– Ах ты, сукин сын!
Морис вскочил на ноги, торопливо натянул бриджи и кинулся к иллюминатору.
Раздался новый оглушительный залп, более зловещий, чем удар грома. Из пушек «Аргонавта» вылетели брызги оранжевого огня. Шхуна качнулась на левый борт, заставив Мориса схватиться за стену, чтобы не упасть.
– Ну и подлец, Господи! – выдохнул он с отвращением. – Что за чудовище станет палить в собственную дочь? И это отец!
Тут его внимание привлек непонятный звук в каюте. Обеими руками держась за толстую раму иллюминатора, Морис оглянулся через плечо и недоверчиво уставился на Люси. Сидя на полу в окружении беспорядочной груды подушек, она нервно хохотала, закрыв лицо обеими руками.
– Ой, не могу… извини, ради Бога, – пыталась она справиться с душившей ее истерикой. – Не знаю, что со мной… с-случилось.
Пораженный неуместным весельем, Морис бросился рядом с ней на колени и схватил девушку за плечи.
– Ты что, не понимаешь, что происходит? Этот проклятый су… – Он постарался взять себя в руки. – В нас стреляет твой отец!