Морис налетел на обидчиков Люси как коршун, и мужчины сцепились в яростной схватке.
Люси удалось выбраться из этого сплетения рук и ног и прижаться к стене дома. Трясущимися руками она цеплялась за края разорванной накидки, пытаясь натянуть ее на плечи, и остановившимися от ужаса глазами смотрела на дерущихся.
Ее телохранитель расправился с хулиганами с беспощадной решительностью. Он схватил одного за длинные космы и швырнул лицом на камни мостовой. Тот свалился беспомощной грудой лохмотьев, из которой неслись глухие стоны.
Другой набросился на Мориса со спины. Люси хотела предупредить его, но из ее распухшего горла вырвался только жалкий хрип. Но Мориса и не нужно было предупреждать. Он стремительно обернулся и нанес в лицо противнику удар такой силы, что выбил ему оставшиеся зубы. Взбешенный налетчик выхватил нож и снова ринулся на Мориса. Но прежде чем зазубренное лезвие успело коснуться его, Клермонт на лету перехватил его руку и резко вывернул ее. Люси зажмурилась и содрогнулась, услышав отвратительный хруст костей, но через секунду уже снова глядела на арену битвы.
Морис замер, широко расставив ноги на мокрой мостовой, зажав в руке блестящий пистолет. Люси вдруг перестала дрожать. В ней проснулся инстинкт женщины, заставивший ее испытать прилив гордости своим защитником, его отвагой и явным преимуществом над противником.
Морис целился в лидера шайки, который оказался хитрее своих сообщников и успел добежать до осыпавшейся каменной стены в конце переулка.
Увидев, что ему грозит верная смерть, он поднял трясущиеся руки.
– Пощадите меня, джентльмен, – заскулил он. – За что вам меня убивать? Мы не хотели обидеть эту маленькую леди. Решили, что она вам надоела и что вы не будете в претензии, если мы ею попользуемся.
Выразительный рот Мориса скривился в презрительной гримасе.
– Вот здесь ты ошибся, приятель. Я не из тех, кто разрешает другим прикасаться к тому, что принадлежит мне.
Вместо того чтобы оскорбиться, услышав это наглое заявление, Люси почувствовала приятное волнение.
Рука Мориса напряглась, и Люси показалось, что он действительно собирается убить негодяя. Но он медленно опустил руку, и бродяга сбежал, перескочив через ограду, как перепуганный кролик.
Тяжелый пистолет повис в опущенной руке Мориса. В его груди сгустился комок ярости, каждый удар сердца стал отзываться в ушах как похоронный звук корабельного колокола. Он ощущал запах крови, чувствовал опьяняющий вкус насилия. Сквозь шум в ушах он слышал насмешливые и грубые издевательства, которым подвергался во Франции и Испании, ненавистный звон тяжелых цепей, тупые удары башмака в ребра…