Измученная тряской бешеной скачки, отдающей болью во всем теле, перекинутая через седло, Пруденс то приходила в себя, то проваливалась в небытие.
Когда лошади остановились и грубая рука, лежащая у нее на пояснице, ослабила хватку, девушка резко очнулась. Мгновения неведения о том, где она очутилась, сменились паническим ужасом при воспоминании о трагическом для них происшествии на дороге. Все ее былые страхи вернулись вновь, усиленные темнотой, холодом, одиночеством и доносившимися до нее грубыми мужскими голосами.
Пруденс нащупала висящую на шее цепочку. Благодарение Богу, запутавшиеся в волосах очки остались при ней абсолютно невредимыми. Девушка быстро надела их
Оборванный горец сидел на корточках перед кучей хвороста. Он взглянул на девушку, сидящую на лошади, и поймал ее хмурый взгляд. Самодовольная ухмылка искривила его рот. Первые язычки пламени вырвали из темноты уродливую физиономию со сплющенным носом, больше похожим на небольшую складочку. Мужчина угрожающе засмеялся.
Пруденс соскочила с лошади. Едва коснувшись земли, она бросилась осматривать лагерь. Девушка перебегала от одной кучки мужчин к другой, разыскивая Трицию и Девони. Издевательский смех летел ей вслед. Мрачные лица горцев темными пятнами расплывались перед взором, затуманенным страхом и неизвестностью о судьбе ее спутников.
В разбойничьем лагере на прогалинах между деревьями весело полыхали костры. Нога девушки попала в жесткий капкан, и она испуганно вскрикнула, отчаянно пытаясь освободиться из цепких пальцев обнаглевшего разбойника, но с облегчением обнаружила, что ее удерживает в плену плотное сплетение корявых сучков обломанной ветки.
Пруденс развернулась и налетела на могучую коренастую фигуру. Дородный великан схватил ее за локти и облизнулся в предвкушении удовольствия. Повязка закрывала его правый глаз.
— Потеряла меня, крошка? Биг-Гус шел прямо за тобой. Я расстелил одеяла. Такой хорошенькой малышке, как ты, не следует спать на земле.
Мужчина, выглядывающий из-за широченной спины Биг-Гуса, загоготал. Он ткнул пальцем в сторону пещеры, вход в которую был завешен шкурой.
— Ему это не понравится. Тебе лучше самому сказать о своем приобретении, прежде чем начнешь расстилать что-нибудь.
Пруденс казалось, что это уже невозможно, но лицо Биг-Гуса стало еще уродливее.
— Черт бы подрал ублюдка. Он был слишком пьян, чтобы выехать с нами. Он думает, что будет ложиться и наслаждаться добычей, а мы будем подставлять головы под пули и рисковать собой в угоду ему?