Прошло около десяти дней после того случая, когда Эмма, отправляясь ранним утром купить что-то для Анны, встретила в нижнем зале палаццо Чезаре, выходившего из маленькой комнаты, которая заинтересовала ее еще в первый день.
— Добрый день, синьорита, — сказал граф. — Как идут ваши дела?
— Спасибо, хорошо, — холодно ответила Эмма.
— Я рад этому, — лениво промолвил он. — А куда теперь вы держите свой путь?
— Это вас не касается, — резко проговорила Эмма.
— Вы осмеливаетесь разговаривать со мной таким тоном? — возмутился граф. — Куда же вы все-таки идете?
— Анна просила меня кое-что купить для нее. Джулио ждет меня. Могу я идти, синьор граф?
Он посторонился.
— Впрочем, подождите, — заметил Чезаре. У меня тоже есть дела в городе. — Я пойду с вами. Я думаю, что Джулио может быть свободным.
— Если вы настаиваете, — устало проговорила Эмма.
Граф сердито нахмурился, но она с безразличным видом прошла мимо него, сама отворила дверь и, чуть оглянувшись, проверила, следует ли он за ней.
Они прошли через двор к лестнице, где их ждал Джулио.
Граф сказал ему несколько слов по-итальянски. Судя по всему, он велел ему вернуться в палаццо.
Эмма шла, испытывая какое-то чувство вины, и в то же время ой казалось, что сейчас должно произойти что-то плохое, и что она должна помочь ему.
«Почему, — думала Эмма, — он не сообщил полиции о нападении, совершенном на него. И почему Селеста никогда не упоминала об этом событии? И странно, почему граф Чезаре ничего не рассказал об этом событии ей. Это было особенно тревожно и непонятно».
— О чем вы думаете? — спросил граф, когда они повернули к Гранд-каналу. — О вас, если вы хотите знать правду, — искренне проговорила Эмма. — О вашей раненой руке… Она совсем зажила или еще нет?
На лице графа появилось каменное выражение.
— Это моя проблема!
— Нет, неправда, — воскликнула Эмма. — Вы ведете себя как неразумный ребенок. Вы что, не знаете, что может возникнуть гангрена? И что вы вообще можете потерять вашу руку?
— Этого не может быть, — холодно заметил граф.
— Не может быть! — передразнила Эмма. — Мне приходилось встречаться с такими случаями. Я видела это собственными глазами.
— Вы видели? И где же? — скептическим тоном спросил он. — О, догадываюсь. Вы относитесь к тем добродетельницам, которые посещают больницы, одеваясь при этом так, чтобы произвести впечатление на больных, и обладают кое-какими знаниями, которые позволяют им ставить любые диагнозы, начиная от больных зубов и до беременности.
— Вы просто невозможны, — проговорила Эмма, прикусив губу.
Она и так наговорила слишком много, и если Селеста узнает об этом, она страшно разозлится. Ей следует радоваться, что она не выболтала своего секрета.