— Убирайтесь, — холодно произнесла Жаклин. Мужчина с явным недоумением посмотрел на нее:
— Простите, вы меня удивляете. А где же безупречные манеры — свидетельство вашего высокого происхождения?
— Мои манеры и мое происхождение вас больше не касаются, месье Бурдон. Я же сказала, убирайтесь.
В этот момент в камеру вошел Ганьон, неся толстую свечу, которую тут же поставил на стол.
— Будут еще какие-нибудь распоряжения, инспектор? — спросил он.
— Нет, — ответил гость. — Оставь нас. Надзиратель кивнул и покинул камеру.
— По-видимому, придется напомнить вам кое-что. Вы больше не дочь его сиятельства герцога де Ламбера и не находитесь в данный момент в вашем замке. — Никола медленно снял перчатки и пристально посмотрел на девушку. — К тому же я не бессловесный крестьянин, который привык преклоняться перед вами. Здесь у вас нет никакой власти и я хочу, чтобы вы помнили об этом.
— Что вам от меня нужно? — устало спросила Жаклин. — Завтра я отправляюсь на гильотину — разве вам этого недостаточно? Или вы ждете, что я буду валяться у вас в ногах, умоляя походатайствовать за меня перед судом?
Во взгляде инспектора проскользнуло искреннее сожаление.
— Поверьте, мадемуазель, — сказал он, — я не думал, что вас арестуют.
Эти слова прозвучали словно удар грома.
— Так это вы подбросили письма, которые должны были скомпрометировать Антуана… — прошептала Жаклин. — Вы хотели, чтобы его арестовали!
— Ничего бы не произошло, если бы вы приняли мое предложение. Согласись вы тогда стать моей женой, и я защитил бы и вас, и вашу семью.
— Стать вашей женой? — В голосе Жаклин прозвучало неподдельное удивление. — И вы еще можете говорить об этом, после того как показали свою подлую натуру? Вы, по чьему навету был арестован мой тяжелобольной брат!
— Я не знал, что он так болен, — попытался оправдаться Бурдон. — И разумеется, мне в голову не могло прийти, что вы наброситесь на солдата Национальной гвардии.
— Похоже, я спутала все ваши планы, — с сарказмом заметила Жаклин.
Инспектор пожал плечами.
— Да, вы многое испортили, но все еще не поздно изменить. Мы можем договориться…
Неожиданно губы Жаклин изогнулись, она даже не ожидала, что после стольких дней, проведенных в тюрьме, осталось хоть что-то, что могло бы вызвать у нее улыбку.
— Разумеется, месье Бурдон, давайте проведем переговоры. — Жаклин сделала широкий жест, приглашая гостя сесть на стул. — Желаете чего-нибудь? Не обессудьте, Консьержери не отличается большим выбором угощений; даже не знаю, что и предложить.
— Вас. — Ответ прозвучал настолько недвусмысленно, что у нее не оставалось сомнения в его значении.